— А… это плохо? Или хорошо?
— Смотря для кого, — Еремей прищурился, что твой кот на сметану. — Так-то в прежние времена дед сказывал, что многие охотники, пока своею тенью не обзаведутся, на ту сторону и не выходят. Малым промыслом пробавляются. А вот как сумеют примучить да на службу поставить, тогда уж, стало быть, и за большой берутся. И что получалось это далеко не у всех. Говорил он, мол, это тоже навроде таланта. Одни вон на скрипочке играть умелые, другие — теней ловить.
— А… что ещё он говорил?
— Что тень — это даже не волк, это тигра натуральная, которая и ластится будет, а коль случай подвернётся, то и сожрёт тебя, не поморщившись.
Ну что питомец у нас с Савкою непростой, это я уже понял. И догадки мои Еремей лишь подтвердил.
— А еще говорил, что уже тогда охотнички мельчать стали… что с одной стороны сделалось их больше, наплодили вон… выродков навроде тебя.
Главное, сказано это было не с целью меня обидеть. Скорее уж потому как в его глазах Савка и вправду был выродком.
— Иные в люди вышли. Связи наладили. Богатство добыли. Талант — это же только талант.
Тут не поспоришь.
Был у нас один… Димка Святкин. Талантище… стрелял из всего, что стреляло, да и не стреляло — тоже. И попадал, что характерно. Даже когда казалось, что невозможно. Прям душой ко всяким железкам прикипевший был. Его дядька Матвей крепко выделял, обхаживал. И дела ему давал особые, под талант его.
Чем всё кончилось?
Ну… так-то наши разборки его не задели. Мне показалось, он и не заметил, что изменилось что-то там. Точнее заметил, когда по оружию гайки закручивать стали. Тогда и уехал. Купил домик где-то в Сибири, пошёл то ли в егеря, то ли в золотодобытчики. Главное, что положить ему было и на возможности, и на перспективы.
— Вот и поднялись кверху не те, кто посильней, а те, кто половчей и с властью ладить умеет. Да и власти той спокойней. Тени же ж… — Еремей вдруг выкинул руку и, накрыв ладонью Савкин затылок, дёрнул на себя. — Никому, ясно? Чтоб никому ни слова… узнают — я за шкуру твою и медного грошика не дам.
Киваю.
— Я… не дурак…
От Еремея пахло чесноком и ещё травами. А вот гнилью — уже куда как слабее.
— Вы как… себя чувствуете?
— А смелый ты, — он отпустил руку. — Иные взрослые вон обмочились бы с такой беседы.
— Не смелый. Просто они, наверное, про вас лучше знают…
Еремей хохотнул.
— Твоя правда… так какая она у тебя?
Мой вопрос про здоровье он проигнорировал.
— Небольшая… я слышал, что Фёдор называл её… курхарь…
— Крухарь, — поправил Еремей.
— Да, точно… но она меньше стала. И сидит.
— Она меня…
Он потёр рукой грудь.
— Вы тогда поняли?
— Подозревать стал. И приглядывать. А вот сегодня и уверился.
— Она… там червяки сидели. Такие тонкие и длинные. И ещё воняло от вас. Ну… так… по-особому. Извините. Она как почуяла, так прямо и сорвалась. Внутрь прыгнула и сожрала.
— Хорошо, что только их.
— Хотела, — ответил я. — Не только их. Но я не позволил.
— Добрый?
— Неправильно это.
— И там, вчера, в доме, она с тобою?
Киваю.
— Сожрала?
— Не всего. Так-то та, вчерашняя тварь, посильнее была. Вот она и побоялась, а как вы в неё пальнули, ранили, тогда моя тень и стала куски глотать. Наелась.
— Это хорошо. Я про них не так и много знаю, — Еремей замолчал ненадолго. — Так-то… деду моему случалось служить… при доме одном. Сумраковы. Слыхал?
— Нет.
— Вот то-то и оно, что никто уже их и не вспомнит. Он и сам лишь раз упомянул, добавивши, что иные имена вслух произносить не след. Хотя прежние времена наш род подле них был. Это только считается, что Охотники сами по себе. А добрая помощь всем в руку… но это не важно. Знаю я немного. Вот, что тени кормить надобно. И сперва — теми, которые поменьше, послабже.
Тень довольно заворочалась.
— Будет расти с того и силу набирать, но… ты аккуратней. Помни про тигру…
Он взъерошил мне волосы.
— И больше не подслушивай.
— Постараюсь, — грешно обещания невыполнимые давать. — Я не так особо… она ещё недалеко ходит.
— Синоднику говорил?
Я мотнул головой.
— А этому своему… приятелю?
— Ну… так-то нет. Сказал, что вас слушаю, но без подробностей.
— Хорошо. Не вздумай, Савка… молчи. Пока вы клятвой и кровью не связаны, молчи. Княгинюшка сказывала, что и теперь тебя убить пытались, но это иное… совсем иное. Поверь, прознает кто, что ты тень примучил, другая охота пойдёт.
— А вы…
Я вовремя прикусил язык. Не надо задавать опасных вопросов. Только Еремей и без того всё понял.