— Тебе и её на первое время хватит.
— Ой, скучный ты человек, Еремейка…
— Зато ты у нас весёлый.
— Кому-то ж надо…
Я дёрнул Еремея за рукав, привлекая внимание, и когда тот наклонился, сказал на ухо:
— Тут пока никого… такого нет… можно и пройти… если с тобой.
Сам я на свой револьвер не больно-то надеялся, здраво собственные силы оценивая. Медленный я. Слабый.
— Видишь, мальчик и сам хочет…
Хочу.
Потому что… сам не знаю, почему. Манит эта вот седая трава, которая без ветру клонится к земле, а потом распрямляется с едва слышным шелестом. И шелест этот кажется почти голосом. В ней, в траве, то тут, то там мелькает горбатая спина моей Тени. И та тоже рада. Как охотничий пёс, который долго маялся в городской квартире, и вот теперь снова оказался в лесу.
На свободе.
Почти.
— Идём, — решается Еремей, мрачно глядя на Сургута. — Давай десяток. Останавливаемся. И дальше решаем, по ситуации…
— Ой, ладно вам… — Сургут демонстративно потягивается. — Вечно ты всё страхи ищешь, там где их нету.
Еремей подталкивает меня в спину.
— Веревку держи. И Метелька, ты за нами.
Он явно не хочет оставлять Метельку подле Сургута, и мы оба — я и Метелька — лишь одобряем такое решение. Сам Еремей закидывает на плечо моток веревки с полудюжиной деревянных кольев-штырей, нанизанных на веревку, как иглы на нити. Идём. Трава ломается под ногой с сухим на диво неприятным звуком. И острые ости норовят пробить ткань. Но та плотная, на этой стороне ещё более плотная, чем на той. И натиск травы выдерживает.
— Руки держите в карманах. Тут, если поцарапаетесь, кровь мигом тварей привлечёт. А не время ещё…
Еремей заговаривает, когда мы отдаляемся на десяток шагов. Я вижу людей, которые вот они, рядом, и мне странно, что Метелька крутит головой и вцепляется в верёвку. Я слышу, как колотится его сердце, и он старается держаться вплотную к Еремею.
А вот Еремей держится иначе.
Он собран. Внимателен. Однако ни страха, ни растерянности не выказывает.
— Сургута не слушай, — заговаривает он, когда мы отошли шагов на десять. — Он горазд в уши напеть. Тот ещё баечник.
В это я охотно верю.
— Дальше идём? — уточняю.
— Погоди. Сейчас метку кинем, — и Еремей вгоняет в землю деревянный штырь и наваливается всем весом, вгоняя поглубже. — Тут после нормальные поставят, как доберутся.
— А… почему дерево? Можно же из железа костыли там… не знаю.
— Можно. Но тут обыкновенное железо долго не живёт. А такое, которое… особое… — он выделяет это слово, — стоит изрядно. Да и не так-то легко его добыть.
— А…
— Особое — это когда при плавке добавляют всякое-разное. Скажем, кровь здешних тварей. Или же траву вон…
— Эту?
— И эту тоже.
— Стало быть, полынья — дело выгодное? — веду дальше, и главное, понимаю, что здесь и вправду всё несколько иначе. Вон, два десятка шагов прошли — Еремей остановился, чтобы очередной колышек вогнать — а лесок уж виден. Кажется, что до него рукой подать. Тогда как полынья и врата далеко.
Я их в принципе вижу, а Метелька говорит, что не видит вовсе ничего.
— А то… — отзывается Еремей.
— Очень выгодное? Это ведь немало стоит… ладно, дерево, но оно тоже непростое, так? И вот веревка эта? И сами люди. Мозырь вложился в ремонт дома. Забор поставил. Охрану. И тут… посты эти вот.
Мне почему-то казалось, что добытчики просто уходят, хватают, что под руку попадётся, и убираются восвояси. А оно куда как сложнее всё.
— Верно, — Еремей остановился и огляделся. — Ишь… поредело. Значит, вода рядом. Воду чуешь?
Я прислушался.
И нет.
Я не чуял. А вот Тень — та добралась, и я увидел уже её глазами узенький, с ладошку шириною, ручеёк, который пробирался сквозь покрывало травы. Тень в него забралась с лапами и, опустивши голову, жадно лакала иссиня-чёрную воду.
— Тут… — я быстро сориентировался. — Чуть в стороне. Ручеёк. Узкий. Вести?
— Веди, — согласился Еремей. — Там и траву твою глянем.
— А назад? — Метелька оглядывался и изо всех сил старался сдержать дрожь. Но я чувствовал, как его колотило. — Назад мы… мы ж вернёмся, да?
— Вернёмся.
Тень держалась спокойно, а стало быть, крупных хищников рядом не было. Что-то подсказывало, что опасных тварей она почует куда раньше меня.
— Хорошо… а то так-то…
— Вот, — Еремей развернул его к веревке. — Видишь? Твоя крепится к основной жиле. А уж по ней, если что, и добредёшь. Тут после нормальные вышки поставят, с защитою, с пугалками и охраною… мыслю, расщедрится Мозырь. Вон, какое богатство…