— Почему?
— А потому что скверну из камушка вытянули. И с окошком не докажешь. Но ежели так, то выйдет, что у вас тут чуть ли не смертоубийство затевается.
Разумно.
Очень даже.
— А сами ведаете, сколь многим вы не по нраву. И случая ведь не упустят подвинуть. Тот же Антошка спит и видит, как бы в креслице сесть. Одно дело, когда несчастный случай по служебному недосмотру… я уж тут покаюсь. Вы мне штрафу там или взыскания какого возложите, как оно положено… и на том всё притихнет.
Лежу.
Дышу. Впитываю силу, которая уходит куда-то внутрь. И чувствую слабое Савкино возмущение. А с чего возмущаться-то? Не я эту тварь привёл. А без меня хрен бы Савка справился.
Сожрала бы.
От этой мысли его трясёт. И тряска передаётся телу.
— Фёдор, тебя ведь и уволить могут… за окно… лучше будет сказать правду, что ты закрыл, но кто-то… возможно из шалости или по глупости… или бежать хотел.
— Ночью?
— Утром. Вечером… или вовсе отлучался, главное, что не ты открывал. Ясно?
— Да, княгинюшка.
— Не надо, не называй меня так, — а теперь в голосе слышится усталость. — К сожалению, про крухаря придётся сказать. Слишком многие тварь видели. И молчать не станут.
— Да чего они там поймут.
— Чего бы ни поняли, но до полиции точно дойдёт… в лучшем случае, до полиции.
Руку убрали.
— Разбирательство?
— И оно тоже. Поэтому сейчас мы сами обратимся с заявлением и потребуем, чтобы прислали кого из Синодников.
Федор матюкнулся.
— Может…
— Нет, — Евдокия Путятична и дослушивать не стала. — Да и… если тварь сюда притащили, как ты говоришь, то кто знает, не повториться ли. И с мальчиком надо что-то решать.
— Они ж тут всё… облазают.
— Не без того.
Вздох.
— Тогда… надобно будет коробочки те, из подвалу… убрать… вот, ежели позволите, я и займусь.
— Фёдор?
— И дружкам вашим скажите, чтоб забыли дорожку-то, коль не желают вас под монастырь… или в монастырь.
Это как?
— А лучше бы вам, княгинюшка, — голос Фёдора обрёл силу и уверенность, и заговорил он быстро, словно опасаясь, что уверенности этой надолго не хватит. — Бросить дурное это дело, пока беды не случилось. Оно же ж опасно… оно же ж вон как… и другим разом батюшки вашего власти не хватит, чтоб беду отвести. Да и его б пожалели.
— Жалею, Фёдор. Жалею. Но… кто-то ведь должен.
— Вы?
— Отчего нет. Да и не беспокойся. Я не делаю ничего такого…
Фёдор сопит, явно не согласный.
— Порой мне кажется, что я не делаю вовсе ничего… что все эти листовки и воззвания… это пустое, ничтожное… и что надобно иным путём идти.
— Бонбы кидать?
— Нет. Террор — это… это отвратительно, — сказала Евдокия Путятична и я с ней согласился. — А ещё совершенно бессмысленно. Террор лишь озлобляет власти и мешает диалогу. Он противен самой идее гуманизма и…
— Что тут происходит? — раздался незнакомый голос и Евдокия Путятична осеклась. И руку убрала. Жаль. Сила её изрядно согрела. Вон, и оцепенение у Савки почти прошло-то.
— Всё, Фёдор. Идите, — Евдокия Путятична тоже поднялась. — Наведите порядок. И воспитанников надо убрать, чтобы следы не затоптали. Вовсе комнату заприте, тех, кто был в первом дортуаре, переведите в другие, временно.
Голос стал прежним, равнодушно-спокойным.
— А вам — доброй ночи, Антон Петрович. Рада, что вы, наконец, вспомнили о своих должностных обязанностях и вернулись. Кажется, ваш отпуск должен был завершиться дня три тому?
— Я болел, — голос мне не понравился.
Такой вот капризный, ноющий. И раздражения своего тип не скрывает.
— В таком случае счастлива, что вам стало легче.
— Мне сообщили, что здесь случилось… к слову, что случилось?
— Кто сообщил?
— Разве это так уж важно?
Не Фёдор. Тот топтался у двери, явно не желая оставлять Евдокию Путятичну наедине со мной и этим типом.
— Кто-то из старших… — директриса сделала свой вывод. — Ожидаемо… но да, кое-что произошло. В приют проникла тень и напала на воспитанника.
— Ужас какой! — воскликнул Антон Петрович, но как-то так, не сильно ужаснувшись. — Бедное дитя… сильно пострадал? Надо будет вызывать полицию…
— Фёдор займётся.
Шелест.
Шорохи какие-то…
— До утра дотянет? — Антон Петрович переместился. Всё-таки Савке бы глаза открыть или приоткрыть, потому как напрягает. — Позволите? Я, конечно, не столь силён и талантлив… но зато у меня имеется лицензия на врачебное вмешательство…
Это он на что сейчас намекает? Всё-таки мало информации. До отвращения мало.