И снова я с Еремеем согласился. Грамотного управленца найти сложно. А уж такого, который за идею и малый оклад работать станет, так и вовсе невозможно.
Круто они тут кадровые вопросы решают.
— В первый год было… сложно… потом мы помирились с отцом. И бабушка оставила наследство. Я починила дом, навела более-менее порядок. Сумела найти общий язык с… местными. Появились пожертвования. Мастерские вот открыла. Учителей нашла более-менее вменяемых. Да и так-то… но тогда смертей всё одно было много. Дети пострадали при прорыве. И сам знаешь, это порой не сразу проявляется. Да и общее истощение… они просто умирали. Несмотря на мои старания, на… не важно. Главное, что тогда это выглядело вполне естественно. Но когда всё наладилось… я, признаюсь, не сразу обратила внимание. Всё же здесь много детей. И всякие попадают. И смерть… она везде случается. Однако не так давно я составляла отчёт. Для канцелярии государя, десятилетний. И в том числе надобно было приложить список умерших. Так вот, составляя его я обратила внимание, что даты больно… схожи. Не одинаковы, но день-два… и дважды в год. В середине лета и в середине зимы. И всегда трое.
Еремей присвистнул. Да и я прямо замер. Вот так и знал, что не в одном мне дело.
— Раньше не обращала внимания?
— Нет. Если бы даты одинаковы, но… зимой многие болеют. Тут всё же как ни топи, а холодно. Да и одежда не самая лучшая. Так что зимой на неделе и семеро может слечь, и дюжина, и половина приюта сразу. Но я подняла медицинские карты, за последние годы.
— Савка… ты чего? — Метелька всё-таки не удержался.
— Слушаю я… — отозвался я. — Не мешай.
— А…
— Тихо!
— … так вот, большей частью попадали в госпиталь со всякою мелочью. Один там руку сломал, другой — вывихнул. Порез глубокий. Или вот ещё трое с зубами маялись. Не было причин умирать. Ладно, когда инфлюэнцы эпидемия случилась, или вот пневмонии. От них каждый год кто-то да уходит, а порою и не один. Но… ещё был случай, что собака покусала. Не крепко, нет, но надобно колоть от бешенства. Да и укусы чуть загноились.
— А он всё равно помер?
— Именно. Антон написал, что сердце остановилось. Но с чего бы? Потом это окно. Иконы… дети икону сдвинуть не могли. Они специально повешены так, что и взрослому без лестницы достать неудобно. Всё же… были прежде прецеденты, когда выносили. Потом окно. Задвижку открыли изнутри. И тварь приманили. Фёдор камень мне показал. И Михаил Иванович подтвердил, что камень этот с той стороны. Значит, кто-то сумел тварь принести, положить и выпустить… если бы не те смерти, я бы решила, что мальчишку просто хотят убить… но… зачем? Кому он нужен?
— Скорее уж кому не нужен. Но тут гадать можно до второго пришествия.
— Михаил Иванович прошёлся. Замерял что-то… сказал, что фон не стабилен, но понять, есть ли тварь не выйдет… но вот цикличность. И выбор жертв… я нашла снимки. Не всех, но последние годы… парни светловолосые, похожие друг на друга. Ты же знаешь, что они зациклены на… и сумеречник вполне способен бывать на той стороне. Точнее тварь его… могла притащить и камень, и остальное устроить. Просто испугалась, что дар у парня проснулся, что… заметит его. Скажет. Даже сам не понимая, что видит. Или просто… не знаю. Я вот даже не уверена, что этот сумеречник есть. Всё ведь может оказаться совпадением…
Тень заворчала.
А я ощутил, как живот сводит судорогой голода. Ох ты ж… заслушался на свою голову. Я дёрнул тень, возвращая, и сглотнул слюну.
Надо… поесть надо бы.
— Идём, — я схватил Метельку за руку и потащил к конюшне, в которой мы припрятали остатки вчерашнего пиршества. Будем надеяться, что мыши там ещё не всё сожрали.
Потому как…
Кушать хочется.
Очень.
Глава 29
«…также вызывает тревогу стремительный рост числа публичных домов, количество которых за прошедшие пять лет увеличилось наполовину. Отдельно стоит обратить внимание, что наибольшую прибавку показывают так называемые „чёрные“ дома, сиречь третьего класса, санитарные условия в которых зачастую пребывают на грани. Во многих выявлены факты чрезмерной эксплуатации женщин, а также подделки документов, в частности врачебных печатей в медицинских и духовных картах работниц, многие из которых в реальности давно не посещали ни целителей, ни храмы…»
Еремей не возвращался, что меня вот нисколько не печалило. Мы с Метелькой, забравшись на стожок сена, сосредоточенно жевали. Метелька и воды набрал отстоявшейся, из бочки, из которой коням наливали. Без воды сухие булки жевались не слишком-то хорошо, да и моё чувство брезгливости давно уж адаптировалось к местным реалиям.