— Вот и держитесь. Так… я пойду первым. Михаил Иванович, вы за мной, потом остальные… если люди не видят, то надо веревку или пояс какой, чтоб держались. Лучше попарно, чтоб, если кто отпустит, заметили. Вы, Алексей Михайлович, в центр давайте, тогда ваш купол как-то вот ляжет…
Их бы вообще коробочкой построить, но это долго.
Да и строй держать не так и просто.
— Раненые есть? — уточнил я запоздало.
— Трое, — Михаил Иванович обернулся. — Двое ходячих… третьего понесут.
— Тогда раненых вперёд. И пойдём быстро. Тут недалеко, но если кто почует, что сил нет, не молчите.
Твари в поднебесье опустились ещё ниже. И прибавилось их. Раз, два… да дюжина, не меньше.
— Метелька, ты давай последним… и Тьма с Призраком рядом пойдут. Прикроют, если что… ну…
Хотел сказать, что «с Богом», да вовремя осёкся, выдав:
— Поехали, что ли…
И мы поехали.
Пошли.
По жесткой этой траве, которая ломалась с характерным стеклянным звоном. По следам, уже почти стёртым. Сперва неспешно, но ускоряясь с каждым шагом, пока сами не перешли на бег.
Раз и два.
И сердце снова ёкает. А вдруг след ложный? Или миры сошлись… или разошлись… или ещё чего… но трава становится ниже, а вот и вовсе сменяется мхом.
И коридор знакомый.
Яшка…
Вот только теперь он не лежал. Яшка сидел у стены, как тогда, когда мы встретились, зажимая живот ладонью. Но кровь из него лилась чёрная.
— Стоять, — я не знаю, что это такое, но оно тут…
— Помогите, — просипел Яшка жалобно. — Помогите… люди добрые…
Он рывком поднялся на ноги и голова легла на плечо, а рука вывернулась, будто к локтю привязали тонкую нитку.
— Поделитесь кровушкой…
А потом улыбнулся, точнее оскалился острыми мелкими зубами, и продолжил иным голосом:
— А то не выпущу!
Твари бывают разные.
Это я уже усвоил.
Нынешняя притворялась человеком. Или играла в человека? Главное, что из Яшкиных глаз смотрело что-то…
— Шла бы ты, — сказал я, выдвинув руку. — Не стрелять.
Смысла в этом особо немного, потому что тело изначально мертво, а тварь пули не возьмут. Да и хрен его знает, не привлекут ли звуки ещё кого.
И вообще не рванёт ли порох на этой стороне.
— Ш-ш-ла, — отозвалась тварь сипло. — Т-ты… останься. Со мной останься.
И улыбка становится шире, настолько, что лицо Яшки трескается, не выдержав давления. И из белых трещин на коже выползает жижа.
— Тьма, — я дёрнул за поводок. — Что это за дрянь?
— Большой. Опасно, — Тьма отозвалась не сразу. — Прятаться. Он — внутрь…
И картинку подбросила, в которой что-то такое, огромное, необъятных даже размеров, сокрыто глубоко под землёй. И оттуда, из глубины, наружу пробиваются щупальца. Вот они и ловят зазевавшихся тварей, выедая их изнутри и натягивая шкуры, как дети натягивают тряпичные куклы на руку.
С людьми, впрочем, схема та же.
Меня аж замутило.
— Ещё назад, — я выставил руку.
— Боиш-ш-шься? — уточнила тварь и тоже руки растопырила. — Дай обниму!
Она разумна?
И вообще, где она… так, если под землёй…
И земля, вернее уж пол больницы, поросший мхом, задрожал.
Глубоко.
И наверх выбраться не способна, но…
— Там! — нервный выкрик заставил меня обернуться. Так. Ещё один покойник поднялся. Этот даже не пытался притворяться человеком. Двигался рывками, нелепо выкидывая то одну ногу, то вторую. Этакая уродливая пляска.
И ещё тень.
И… тварь спешила собрать всех мертвецов, до которых только могла дотянуться. А сама…
Судя по дрожи, и сама она приближалась.
— Это Подземник, — Михаил Иванович, похоже, был осведомлён лучше меня. — Редкая погань. Тело скрыто глубоко под землёй, а потому добраться до него невозможно.
— Тьма, убери…
До него не доберемся, а вот он, судя по дрожи, до нас так даже очень.
Тьма, преобразившись в нечто длинное вараноподобное, бросилась под ноги Яшке, и кто-то там, за спиной, матюкнулся.
— Стоять! Это… свои…
Яшка рухнул, нелепо взмахнув руками, и Тьма плащом укрыла тело. Чувствую, потом придётся много чего объяснять, но…
Потом.
Когда выберемся.
Призрак сшиб второго покойника, а дрожь под ногами усилилась.