Нет, точно накачали.
— Николай Степанович сказал, что опасности нет, но пока не будить, что, как будет готов, сам проснётся…
— Бедненький.
Светлана?
И она живая?
Хотя, чего это я удивляюсь. А я удивляюсь? Сложно. Сознание в каком-то киселе плавает, но глубоко позитивном. Поинтересоваться ли, что за дурь Николай Степанович использовал. Или лучше не надо? С этой жизнью на такую дурь подсесть проще простого.
— Я так волновалась! Хотела спросить, а сюда никого не пускают.
Это Светлана запах булочек принесла. Надеюсь, что не только запах.
— Танечка тоже вся испереживалась…
Она мне точно голову оторвёт.
— Даже плакала, — это было сказано с укоризной. И становится стыдно. Я не хочу, чтобы Татьяна плакала. И чтобы переживала. Я хочу, чтоб она была счастлива.
И чтоб жила нормально.
Чтоб хорошо жила, как она этого достойна.
Чтоб Тимоха выздоровел. И Мишка тоже нашёл своё место в мире. Чтоб Громовым вернули их земли. Чтоб клятый Алхимик свернул себе шею, избавив меня от необходимости за ним гоняться. Чтоб в мире наступил мир и покой…
Многого хочу.
Понимаю.
Но булочек с молоком сильнее прочего.
— Ей только и сказали, что вы живы, что пострадали при взрыве, но пока… это ужасно… отвратительно! Взять и вот так напасть на госпиталь!
Я прям вижу, как она головой качает.
И снова удивляюсь. Неужели в этой голове одно с другим не стыкуется?
— Никогда не понимала анархистов с их стремлением всё разрушить…
Значит, на анархистов покушение повесили?
— Насилие — это ведь не способ! А теперь вот так…
Голос печален. И запах становится слабее. И меня тянет открыть глаза.
— Что случилось? — Метелька знает, какой вопрос задать.
— Всё… плохо… я… я с Танечкой тогда в школе была. То есть, это пока не школа, мы просто дом готовим… и тут… записку прислали, чтоб не возвращалась. К Эльжбете. Что там полиция и обыски. Я хотела пойти.
Ну да, её ж именно поэтому и просили не возвращаться, чтоб пришла.
— У меня там вещи кое-какие. Не то, чтобы важные, но ведь Симеон! И остальные… и Эльжбета… сказала Танечке, а ваш Еремей сказал, что сам сходит. Что если полиция, то не стоит соваться. Могут подумать, что я с ними и тогда школу закроют и меня арестуют. Я ничего плохого не сделала, но арестуют всё равно. И тогда точно не позволят учительницей быть.
Молодец, Еремей.
— Он велел нам оставаться с Михаилом. А тот сказал, что тоже записку получил.
Интересно, какую.
— И?
Пахло не только сдобой, но и цветами. Мягкий весенний аромат. И солнышко пригревает. Слева. Щекой чувствую и рукой ещё. А правая под одеялом. Я уже потрогал и одеяло, и простынь.
— Там такой ужас! Вы газет не читали?
— Кто нам даст. Нас как сюда сунули, так и всё. Никто ничегошеньки не рассказывал, — соврал Метелька.
— Вот и мне… никто и ничего толком, — вздохнула Светлана.
Интересно, я давно лежу? Судя по всему, прилично. Пару дней так точно. Но и к лучшему. Я ж помню этот треклятый свет. И опалило меня им не образно, а вполне так конкретненько.
Я пошевелил пальцами той руки, которая под одеялом. Пальцы пошевелились, что уже хорошо. И что боли нет, тоже хорошо.
Очень.
— Так чего было-то?
Вообще интересно, почему тут Светочка, а не Татьяна.
— Ох… дом взорвался!
О как.
Я осторожно приоткрыл один глаз. Ресницы слиплись, как это бывает, да и свет в первые мгновенья показался на диво неприятным, резким. И по-за этого света не видать ничего, всё представляется одним сплошным белесым пятном.
Глаз я закрыл.
И снова открыть попытался.
— В газетах пишут, что мы делали динамит. И что когда полиция пришла, то решили подорвать себя…
В этом крепко сомневаюсь, потому что такие, как Светлый, скорее подорвут других, чем себя.
— Но это неправда! Мы выступали за мирное решение проблем! Мы подписи собирали. Петиции. Помогали советами. И адвокатов оплачивали, когда случалась тяжба. Составляли жалобы, раздавали вещи вот, продукты нуждающимся…
Верю.
Охотно верю, что это и делали. Точнее, что и это тоже. Но не только. А ещё верю, что о другом, происходившем в подвале, Светочка ни сном, ни духом.
Интересно, там и вправду динамит рванул? Или чего покрепче? И выходит, что прав был Алексей Михайлович? Дом засветили, а стало быть, тоже ловушку устроили для тех, кто придёт.