А Тьма вот успела пробраться и растеклась, обнимая чудо-лекарство и собирая с него крупицы силы. Вернее высасывая… вот это уже интересно. Это сам героин такой изначально? Или его формулу дополнили местные умельцы? Опиум ведь тоже разным бывает.
Да и зелья с той стороны.
На сей счёт меня уже просветили.
— Чтоб вас всех, — Светлов ящик закрыл, запер, а ключ убрал в нагрудный карман. Потом вытащил из другого портсигар и закурил. Так и сидел, глядя, как дым поднимается к потолку. И только докурив, поднялся, тяжко, явно нехотя, как человек, до последнего откладывавший неприятное ему дело.
Он вышел в коридор.
Прислушался.
Потом двинулся к лестнице.
Пустой холл. Тьма крадётся за ним, скрываясь в тенях. А вот ещё одна лестница. И здесь уже Тьма останавливается с тихим ворчанием. Её глазами я вижу жгуты силы, что расползаются по стенам. От них выстреливают тончайшие нити, которые повисают в воздухе. И человек, спускаясь, не замечая того, касается этих нитей. Они вспыхивают и гаснут.
Сигнализация?
Похоже на то.
— Пройдёшь? — спрашиваю я Тень. И та задумывается. А потом осторожно так касается ближайшей нити. И та отзывается нервной дрожью. От этой дрожи вспухает пузырь на стене и выстреливают новые нити, подвижные и какие-то толстые. Их покрывает пух силы, и отчего-то мне кажется, что этот пух, он не просто так.
— Назад, — командую я.
И Тень отступает.
А Светлов оборачивается.
— Митька? — из голоса его исчезает уверенность, а вот на лице явная тревога. — Ты? Или что тут?
Голос его тревожит и без того потревоженные нити, и уже толстые устремляются к человеку.
— Что за… твою ж… — он выдыхает, а потом протягивает руку. — На, жри, паскуда… всем вам лишь бы кровушки попить.
Значит, система распознавания работает по крови?
Интересно.
Надо будет у Мишки спросить. Или у Татьяны. Они наверняка что-то да будут знать. Но это потом. А пока я дёргаю тень обратно. Тьма откатывается с огромной радостью. Её почему-то тоже не хочется спускаться в подвал.
Нет, мы про него не забудем, но…
В другой раз.
А пока она вторым кругом пробегается по дому, заглядывая в каждую комнату. И я почти не удивляюсь, обнаружив в пыльной гостиной Эльжбету. Она лежала на ковре, широко раскинув руки, впялившись пустым взглядом в потолок и не замечая человека, который пыхтел над ней.
Извращенец хренов.
Платье вон задрал, видны стали бледные ляжки в тёмных чулочках. Да и так-то…
— Я тебя заберу отсюда, — слышался шёпот. — Вот увидишь. Заберу и уедем. К границе. А хочешь, вовсе во Вроцлав? Там домик купим. Хороший домик… и будем жить-поживать.
Добра наживать.
Ага. Хорошая сказка.
— … образованный человек не позволит обращаться с собой, как со скотом! — выходить из соединения с тенями тяжко. А этот нежный голосок в череп входит, что та дрель. — Поэтому правительство и противится введению всеобщего образования!
Светлана.
Светочка.
Ведь о ней Светлов говорил, прямо запрещая трогать. Не то, чтобы я собирался, но интересно стало. Я прищурился, пытаясь разглядеть хотя бы искорку силы, но нет.
Ничего.
Одарённой Светлана не была. Тогда откуда такой интерес? Или у неё родители серьёзные, вот и опасается? Хотя нет, если б опасался, не держал бы дома. Другое что-то, пока не понятное.
И оговорочка ведь, что не Светлову она нужна, а его напарнику, который… тот, кого мы ищем? Можно ли рассчитывать на такое везение? Или это как раз нельзя везением считать? Мы ведь не готовы ко встрече, но и избежать её не выйдет.
— Савка, ты ужин проспал, — Метелька чует моё возвращение.
— Ужин проспать нельзя, — голос чутка сипловатый. — Потому что когда проснулся, тогда и ужин.
Симеон смеется.
Студент?
— Ты студент? — спрашиваю, подвигая к себе тарелку. Тушеная картошка успела остыть, но хуже от этого не стала.
— Я? Бывший, — смех обрывается. — А что?
— Да так. Мы тут гуляли и один вылез. Спрашивал, что, мол, мы тоже студенты? А какие из нас студенты?
— Вот об этом я и говорю! — всполошилась Светлана. — Симеона отчислили!
— За что?
— За вольнодумство. Поспорил с одним дураком.
— А тот оказался преподавателем? — хмыкаю и жую. — Чего? Обычно так и случается…