— У Митрича?
— У Анчеева. С неё-то его с фабрики попёрли. Ну какой из него работник, когда он на ногах едва стоит, — Метелька и плечами пожал. А вот господин покосился на перстенёк, который окутывала мгла. Значит, отслеживает, правду ли говорим.
И судя по плотности, игрушка эта куда более серьёзная, чем у революционеров.
Значит… значит, стараемся не врать.
— Ну а потом он стоит, значится, и не падает. Я ещё подумал, что как оно так, когда стоит? Живой-то стоять не может. А он, значится, мало того, что не померши, так к Митричу руки протянул. И за горло его. И так раз, аж хрустнуло! А потом чегой-то такое было, чего я вовсе не понявши. А он в себя руки вшторкнул!
— Кто?
— Анчеев. Ну точно ж неживой уже был он! Кто ж живёт, когда горло переразанное? Это только куры без головы бегать могут. Мамка их потому бить и не любила. Батька головы рубал. Ну а потом я…
А терпеливый он, наш новый знакомый.
Слушает.
Кивает.
— А с руками-то, говорю, он вот их и вытянул, и вывернул, — Метелька даже попытался продемонстрировать, как именно. — У меня так не выходит. А он прям руки и в грудь, и потянул. Захрустело страшно-страшно. Я уж тогда понял, что бегчи надобно…
— И не побежал?
— Не. Ноги будто к полу приросли. Страх-то такой! Я в жизни такой жути не видал! А он вон… ну и всё. Из грудей полезло сперва будто туман тёмный, а из него как кишки, только не Анчеева, а такие, ну… или не кишки, а змеи? Савка?
— Щупальца, — подсказываю я. — Мы тогда испугались крепко. А оно как поползёт во все стороны.
— Во!
— И мы поняли, что если не спрятаться, то тварь сожрёт. А там машина рядом был… щупальца эти Митрича спутали. Он и так мёртвый был. Ну, вроде как. Так-то я не проверял. Но щупальца тело подняли.
— Только хрустнул!
— И пока она с ним возилась, мы с Метелькой к машине и рванули. Я ещё заслонки открыл, думал, если полезет, то я её паром шугану. Слыхал, что твари технику не любят…
Этот не перебивает, только на кольцо поглядывает.
— А она прям в машину полезла! Там же ж валы, — продолжает Метелька. — Вот эти щупальца, прям как волосья, накрутило. У нас бабам, если хотят пойти, то сразу говорят, чтоб косу обстригали. А Митрич рассказывал, что в позатым годе была одна, пришла такая, к станку стала, и косу не остригла. Вроде как убирает. Она-то убирала, убирала, и вроде всё-то ничего, пока одним днём не забылася. То ли косынку не так перевязала, то ли ещё чего, главное, что коса выскользни и в самое нутро. Ну и намотало.
— Косу?
— И косу. И бабу тоже. С концами, — Метелька потупился и осенил себя крестом. — Ну и тварюку-то тоже ж, стало быть. Намотало. У машины силища же ж… Савка ещё на полную дал, и давление тогда в системе было вот.
— А сам ты куда?
— Так вниз скатился. Там же ж помост. Если прилечь, то ничего так, втиснуться можно.
Вот прямо чувствую недоверие и сомнение жандарма, потому что хороша наша сказка, даже правдоподобна с виду, но не укладывается в голове дарника мысль, что двое пацанов перехитрили тварь иномирную.
— Ну а она верещит, и так, что ажно наизнанку выворачивает всего! Думал, уши лопнут. И машина гудит. Так вот, у-у-у-у, — изобразил Метелька. — А внутрях прямо ходуном ходит. Я и смекнул, что не сдюжит она. Как пить дать рванёт! Мы и побегли.
— И?
— И рванула, само собою. Не успели чутка. Тварюку эту тогда близёхонько подтянуло, вот, видать, и сварилась. Там же ж, как трещина, то пар. И прям во все концы. У нас тут, сказывают, в тым годе одна сорвалась, бахнула, так семь человек обварило! И рабочих, и помогатых, и даже тех, кто рядом стоял! А тут одна тварюка… а мы уж бегли.
— И выбегли, — завершаю рассказ вместо Метельки.
Тот кивает. А жандарм вздыхает то ли с облегчением, то ли с печалью.
— Это вы молодцы, это вы правильно…
А Филимон далеко не ушёл. Крутится рядышком. Слушает? Как есть. И небось, если не всё слышал, то многое. Вот что-то мне подсказывает, что это его любопытство не на пустом месте появилось.
Доложит?
Само собою. Ну и пускай себе. Устало прикрываю глаза.
— Звиняйте, господин, — Метелька кланяется. — Я-то так, а Савка упал неудачненько… можно, мы домой пойдём?
— Боюсь, что вынужден буду вас задержать. Так… Залимихин!
А голос у господина жандарма имеется, и такой, что Филимон отскочил в стороночку со всею поспешностью. Рядом же с нами появился казак.