— Тело человеческое по сути своей сосуд. И его наполняют или свет, или тьма. Как выйдет, так? — я выпустил Призрака, который выскользнул в коридор, чтобы убедиться, что нам не помешают. И его глазами увидел спешащих санитаров, носилки какие-то. Следом торопилась медсестра. А вот и врачи. И снова носилки. Целитель руками машет. В общем, раненые поступали, и похоже, что вполне настоящие. Во всяком случае кровью от них пахло реально.
— … авария… везут… — слух Призрака выцепил нужное и я успокоился.
Авария — дело обыкновенное.
Как и больничная суета. Нас она не касалась.
— Тот… парень. Он молился. На иконы. Иконы были краденые, но сила в них имелась.
— Храмовые иконы, освящённые по всем правилам, обладают силой. Со временем она, само собой, убывает, — подтвердил Михаил Иванович. — Но сама структура их такова, что они могут восстанавливаться, черпая силу из веры людской, надежд и иного всего. Оттого иконы в храмах прибавляют. Не всегда и не во всех, но в храмах проще. Обыкновенная, в доме, если относится к ней с верой и уважением, если молиться от всей души, тоже не ослабеет. А уж когда молятся особые люди, то… Этот мальчик, пожалуй, мог бы стать кем-то вроде меня, если его души хватило, чтобы принять в себя свет.
— Вы… тут часом не окрылеете? — уточняю на всякий случай и кошусь на Михаила Ивановича.
Не то, чтоб у меня к крылатым предубеждение было, но вот слишком они другие. Непонятные. С человеком дела вести проще.
— Не должен, — усмехнулся Михаил Иванович. — Эту сделку я не готов совершить. Но я об ином. Его душа могла принять силу, но далеко не всю. Потому свет выжег тьму душевную, как заразу. А вот когда душа человека изначально чиста, то он становится живым воплощением Его. Понимаешь?
Худо-бедно.
То есть в девицу эту ангел мог бы вселиться, не особо девице повредив.
— Святых мало. И появление каждого нового — великая радость.
Вот только в голосе его радости не ощущается совершенно.
— И где она теперь? — раньше я судьбою спасённой не особо интересовался.
— В одном небольшом монастыре.
— Готовится в монахини?
— Если сама того пожелает. Хотя для неё это скорее формальность. Я не имел возможности беседовать с нею, но знаю, что святые — они вне мира людского и даже церковного. Свет… меняет. И разум в том числе. Они живут как бы на грани миров, и порой вовсе не замечают, что происходит. За ними надобно приглядывать, особенно в первое время. Тело всё-таки остаётся, а его следует кормить, мыть и в целом-то… не думай, что её кто-то будет принуждать.
Да я и не думаю.
Я знаю.
Подход при желании и к святому найти можно. Угрозы, уговоры, манипуляции… выберите нужное. Думаю, Михаил Иванович и сам это понимает.
— Дело в ином… святые нужны. И Церковь их ищет. Пусть никогда нельзя сказать прямо, что вот это — будущий святой, но есть косвенные приметы. Раз в полгода каждый священник подаёт отчёт о том, что происходит в его приходе. Отчёт идёт по установленной форме. И в этой форме есть пункты, которые и позволяют оценить происходящее.
— Чудеса выявить?
— Нет. Известия о чудесах требуют проверки, но в девяти случаях из десяти чудо оказывается фальсификацией.
— А на десятый?
— Удачным стечением обстоятельств. Дело в ином. Священники многое видят. Примечают. Узнают от людей.
О неприкосновенности частной жизни они, полагаю, не в курсе.
— А тайна исповеди? — я таки не удержался.
— Её никто не нарушает. Нам не интересны чужие грехи. Нам интересны люди. Скажем, купец, который вдруг отдал половину своего состояние на то, чтобы восстановить деревню после пожара. Или дворянская дочь, что ушла из дому, чтобы работать в лечебнице. Или вот вдова, открывшая двери своего дома для сирот. Малолетний сын бортника, в котором вдруг появился невероятный талант к живописи… кстати, ныне известный иконописец.
— Но не святой?
— Святые, говорю же, редкость. И устав ясно говорит, что нельзя вмешиваться. У них свой путь. Особый. А мы можем лишь приглядывать издали. Да и то не за всем. На первых порах случаи, которые будут сочтены интересными, расследуются. Просто для понимания, что людьми двигало. Вот кстати, купец, как выяснилось, людей закабалял, а дворянская дочь просто всегда мечтала стать врачом, но родители не давали позволения.
— А вдова?