Тьма вытекает и расползается по простыне. Алексей Михайлович вздрагивает.
— Что-то видите? — мне чисто так, интересно.
— Нет. Скорее… ощущение. Как будто кто-то на кровать присел. Бывает такое, когда не видишь, а вот полное осознание…
— Она не тронет.
— Она? — Карп Евстратович щурится. Нет, можно Тьму вытянуть в явь, но на кой мне это.
Тьма же растекается поверх одеяла. И выпускает нити, которые касаются сумрачного пушка на щеках Алексея Михайловича.
— Ты сможешь убрать это? — я задаю вопрос мысленно.
— Убрать. Съесть?
Она не то, чтобы голодна. Скорее уж готова подкрепиться.
— Можно и съесть. Но не человека. Человек должен жить.
Тьма задумывается. В отличие от Призрака, она знакома с людьми, пусть в основном знакомство это не приносила людям ничего хорошего. Но она понимает, как люди устроены изнутри.
Или хочет думать, что понимает.
— Стараться, — выдаёт она. — Слабый тело. Дух сильный. Я мало-мало.
— Начинай, — разрешаю я. — Алексей Михайлович… в общем, план такой. Сейчас Тьма вытянет из вас эту дрянь. Она постарается потихоньку… в общем, не уверен, ощутите ли вы что-то, но скорее всего будет неприятно.
Пушок уходит в тело тончайшими ниточками, и глазами Тьмы я вижу, что этих самых ниточек даже не тысячи — сотни тысяч. Они все используют Алексея Михайловича, как… как питательный субстрат?
— Организм ваш слаб. Тьма, не моя, которая, а та, что в бомбе была, его заразила, поэтому не факт, что даже когда её уберу, вы поправитесь. Может…
— Уйду в процессе? — он кашлянул и поднял руку. — Пускай.
— Но… когда… в общем, есть ещё одно средство. Правда, тут вообще за результат не поручусь…
— И что за оно?
Я достаю шкатулку, которую по моей записке принесли из дому с ответною от сестрицы, в которой она обещала лично меня воспитать, как только доберется. Нет, записка вежливая до крайности, но за словами чуялось такое вот… предупреждающее. А сама шкатулка обыкновенная вполне. Лично её на ярмарке выбрал. Грубоватая, расписанная аляповатыми цветами и лаком покрытая. Правда, лак уже потрескался, но это ведь мелочи. Подобные дарят девицам. И хранят в них немудрёные девичьи сокровища — стеклянные бусы, перстенёчки или серьги с серебрением.
— Вот… в общем… Михаил Иванович, это скорее по вашей части. Помните, рассказывал…
Алексей Михайлович всё-таки сел и даже вперед подался. Интересно человеку. Нет, порой люди меня конкретно так удивляют. Он одной ногой на том свете, а всё ещё интересно. Хотя… может, поэтому второй ногой он ещё на этом. А Тьма пользуется моментом, она проскальзывает под просторную рубаху, расползаясь поверх кожи второю. И в Алексее Михайловиче появляется что-то этакое, от мавра, точнее от актёра, который пытается изображать шекспировского мавра, намазав рожу гуталином.
Шкатулочку я передал Михаилу Ивановичу.
А тот открыл.
Покачал головой.
— Удивляюсь я тебе, Савелий. Такие вещи хранят… иначе хранят.
Ага, в сейфах да родовых сокровищницах. Только наша пока вне доступа, так что пускай извиняют. Перышко светилось. Тускло так, с синеватыми переливами. А вот капля крови, которую ангел намотал, за прошедшее время окончательно застыла и теперь казалась этаким драгоценным камнем.
— Что это? — Карп Евстратович тоже придвигается поближе и шею тянет. И ему любопытно до крайности.
— Ангельское перо, — говорю, руки за спину убирая. — Ну и кровь.
— Что⁈
— Подтверждаю, — Михаил Иванович кивнул. — Это и вправду… высшая благодать… только, Алексей Михайлович, этакое лекарство и здорового убить способно. Коль душа не примет.
— Ангельская… что? — Карп Евстратович всё ещё полон недоверия.
— Кровь, — говорю. — Ну… такая… которая в жилах течёт. Только у людей нормальная, жидкая, а у этих вон затвердевает на воздухе. Врать не буду, что сильно свежая. И условия хранения, может, далеки от идеальных, но вроде не протухла…
— Их кровь не может протухнуть! — Михаил Иванович только головой покачал. Мол, как можно не знать. А я что? Я ж в профессиональные ангеловеды не стремлюсь.
— А где он её взял? — вот теперь Карп Евстратович глядел на меня иначе. — Ты… убил ангела?
— Ага. Два раза. Вы б их видели! Там реально роты не хватит, чтоб… а где взял — дали. Я и взял. Так… случилось встретиться… на одном хуторе… он вообще не по моему приглашению прибыл. Ну и… поговорили маленько. Он и поделился вот.