Он выдохнул. И покосился, слушаем ли.
Слушаем.
Прям-так внемлем. Я вон глаза прикрыл, потому что болен и с открытыми глазами премудростям внимать тяжко. Подумалось, не застонать ли. Но мысль я отбросил, поскольку стоны явно привлекут внимание Светланки и человека с мысли опять же собьют.
А мысли у него интересные. И вот сомневаюсь, что сами в голове кудрявой зародились.
— Мы должны войти в этот мир хозяевами…
— Так… а если там уже есть хозяева? — Метелька озвучил вопрос, который на языке вертелся. — Воров, кстати, тоже ловят и бьют, чтоб неповадно было. Даже за драные сапоги. А уж того, кто в мой дом явится, чтоб в нём порядки свои завесть, я и вовсе схороню.
— Да это просто образ! — Симеон хлопнул себя по лбу. — И нет там хозяев! Нет там существ разумных!
Вот тут я бы мог поспорить.
Крепко так.
Тьма внутри булькнула и судя по ощущениям, она была за то, чтобы этого балабола сразу сожрать. Тогда и спорить не придётся.
Радикальный способ.
Нет, он нам нужен. Точнее тот, кто за ним стоит. Может, не прямо так за Симеоном, уж больно мелкая он рыбёшка, но вот где-то там, в тени, прячется тот, кто эту идею в массы двинул.
— Уверен? — Метелька вот сел и ногой качнул. На нём халат, правда, не домашний, как на жандарме или Михаиле Ивановиче, но больничный, серый, перепоясанный серым же поясочком. Халат великоват, а потому, даже перепоясанный, съезжает с тощих Метелькиных плеч.
— Уверен. Нет никаких свидетельств тому! Люди контактируют с так называемыми тенями уже не одну сотню лет. И прояви хоть какая-то из них признаки разумности…
Желание сожрать усилилось.
Вот можно ли считать обиду признаком разумности? Хотя нет, не обиду, но факт, что Тьма прекрасно понимает человеческую речь.
— А ангелы?
— Это тоже энергетические сущности! — Симеон крутанулся и осмотрелся. — Писать здесь не на чем?
— Так палата же, — Метелька пожал плечами.
— У меня есть тетрадь, — Светлана потянулась к полотняной сумке, которая стояла у кровати. — Я же собираюсь потом к Емельиным. У них младшенький просто удивительно толковый мальчик! На лету схватывает! За две недели буквы выучил и уже читает…
— Давай сюда, — Симеон вырвал тетрадь из рук.
— Извини, я…
— Вот, смотри, — он сел на кровать Метельки. — Это наш мир.
Я выпустил Тьму, потому что мне тоже хотелось посмотреть, а ей, если не сожрать этого блаженного, то хотя бы понюхать. Запомнить. На будущее. Запоминать я не запрещал, потому что будущее и вправду — вещь неопределённая.
Так они и встали по обе стороны кровати. Тьма с одной стороны, Призрак — с другой. Он на разумность не претендовал, но человек ему тоже не нравился. Симеон раскрыл тетрадь на середине и намалевал химическим карандашом круг. Круг вышел кривобоконький, но это так, придираюсь.
— Вот мир вышний, — появился второй круг, пересекавший первый. А чуть ниже третий, который тоже пересекался с первым. Прям почти олимпийская эмблема вышла. Только обрезанная, — И мир кромешный, хотя исходя из семантики слов, они оба кромешные, то есть лежащие за кромкой.
— Чего?
— Ничего, — взгляд, который бросил Симеон на Метельку, был полон превосходства. Надо же, а мне он показался нормальным парнем.
Показался.
— Будем опираться на факты. Факт первый. Оба мира чужды нашему. Они существуют по собственным законам. Вот как у нас есть законы физики и химии… понимаешь?
Метелька нерешительно кивнул. И почесал брюхо.
Вот спорю, что он нарочно это. Прекрасно он знает и про физику, и про химию, и про иные науки. Кое-что в наши головы вложили, да и продолжают вкладывать.
— Главное, что в этих мирах есть то, чего нет в нашем. Новый вид энергии, который люди тёмные в силу нехватки знаний нарекли магией.
— А это не магия?
— Это просто способность некоторых людей взаимодействовать с энергией миров. Тот же целитель черпает силу из воздуха, изменяет её своей волей и передаёт тебе, исцеляя уже твоё тело, — Симеон выдохнул и посмотрел на рисунок. — Эта способность, если верить хроникам, возникла не сразу. Скорее всего люди изменились под влиянием энергетических потоков с той стороны. С обеих сторон. Это вполне согласуется с теорией Дарвина. Слышали?
— Не, — ответил Метелька.