Над губой усики, реденькие, но есть.
— И откуда вообще этот камень взялся? — в глубины машины Воротынцев глядит с немалым интересом и слегка морщится, то ли от пыли, то ли силу, которой от механизма фонит конкретно так, чувствует.
— Да ясно же, сами бросили, чтоб не работать, — управляющий морщится, но тоже лезет. Ему, в отличие от Воротынцева, костюмчика жаль. Но и отстать от хозяина он не может. Вот прётся, при том нас с Метелькой взглядом прожигает и явно запомнит.
— Мы получаем сырьё без предварительной очистки, — Прокофьев лезть не стал. И места мало, и смысла коленца выписывать никакого. Вот и стоит в стороночке, но пояснения даёт. — Хотя камни встречаются не так и часто.
— И что нужно делать?
Надо же, какое искреннее любопытство. Хотя вот платочек достаёт и к лицу прижимает. Пахнет от станка своеобразно.
— Достать, само собой. Эй ты, лезь, — тросточка нового управляющего толкнула меня в плечо. И вот немалых сил стоило удержаться, не перехватить её.
Спокойно.
Всё одно ведь собирался камень доставать. Вот и поднимаюсь, переваливаюсь через край, находя махонькую приступочку, которую оставили изнутри как раз для таких случаев. Ну и ещё когда машину моют, тоже пригождается. Но это по словам Филимона происходит редко. Сама приступка не сказать, чтоб надёжная, даже под моим весом скрипит, и ноги на ней едва вмещаются, а Метелька уже подаёт крюк. Машина разогрета и металл ручки, за которую по задумке конструктора надо придерживаться, обжигает ладони. Терплю. Камень получается зацепить на сразу. Он, поганец, крепко застрял между валов, и крюк то и дело соскальзывает.
— Вот о чём я вам говорил, — новый управляющий снова тычет в спину. — Это просто наглядная демонстрация того, как бездарно…
Камень грохочет, перебивая вдохновленную речь.
А я подхватываю его и выбираюсь. С облегчением.
— … время. Вместо того, чтобы просто поставить машину на временную паузу, они полностью отключают её от питающих систем, стравливают давление внутри системы. И теперь на восстановление необходимого для работы…
Я кидаю камень в ящик, который стоит тут же. Булыжники тоже пойдут в переработку, но машины для них нужны другие.
— Это не прихоть. Это вопрос безопасности, — Прокофьев всё же не выдержал. — К сожалению, практика показывает, что обычного ступора недостаточно. Иногда он просто не срабатывает, и машина начинает работу. Если в это время внутри находится человек, то…
Он выразительно замолчал, позволяя самим додумать.
А Мишка рассказывал ведь.
Он вообще был против, чтобы мы сюда устраивались. Мол, неполезное это место для детского здоровья. Хотя как раз с точки зрения местных мы детьми уже не были. По документам четырнадцать исполнилось? Стало быть, работаем по взрослому разряду.
Правда, с урезанною платой[1].
— Просто нужно внимательней быть. И расторопней, — эффективный менеджер скривился. — Такие простои резко снижают производительность. При высокой степени неоднородности сырья некоторые машины простаивают половину срока. А временами работники действительно подкидывают камни, устраивая себе таким образом отдых…
А по Воротынцеву и не понять, чего он думает. Он вообще кажется несколько растерянным.
Я же отпускаю рычаги, и машина, вздохнув, свистнув — что-то не ладилось в магическо-паровых внутренностях её — снова выплёвывает облачко пыли. Огромные валы начинают движение, пусть медленное, сонное, но ножи-зубья перемалывают огромную кость, торчавшую изнутри. И мы с Метелькой, подхвативши очередной мешок, вытряхиваем содержимое его.
— Выглядит очень… опасно, — Воротынцев поёжился. — И я понимаю ваши резоны, однако мы должны быть готовы, что новоучреждённое Министерство Труда…
Ага, про эту инициативу на фабрике тоже наслышаны. Только как-то не особо в неё верят. Вот в батюшку-царя, который не знает, как проклятые эксплуататоры-капиталисты рабочих притесняют, верят. А в новое министерство и регламенты всякие — не особо.
— … и привлекать внимание излишним травматизомом…
К нам все резко теряют интерес. На фабрике много иных занятных механизмов, которые надо показать новому хозяину. И процессия удаляется.
— Фух, — Метелька смахнул пот и, прижав ладонь к боковине, заметил. — Надо бы в охладители воды долить, а то выпарило.