— Скажешь тоже, — фыркнул Метелька.
Ну да… фантазёр.
— А прачек куда? — выдвинул он свой аргумент.
— Найдётся куда. Больше заводов, больше рабочих мест… но тут тоже надо так, с умом, чтоб люди не подыхали на этой работе за пару лет. Правила нужны. Такие, которые власть поставит. Чтоб и фабриканты не разорялись, и рабочие жить могли. Чтоб без голода, без страха за себя и детей…
Это я-то говорю?
Капиталист хренов.
— Но это другое. А по науке… — я опять замялся. — С одной стороны он вроде и прав, что нужно изучать и миры, и тварей. Хотя бы затем, чтобы понять, как с ними сладить. С другой…
Метелька молчит и не торопит. Ждёт. А я всё пытаюсь вымучить мысль, чтоб конкретная, потому что абстракциями его Симеон накормит.
— Давай вот просто… на примере. Он там сказал, что сила кромешного мира воздействовала на людей и у некоторых появился дар. Так?
— Так вроде, — Метелька кивнул.
— И дальше идея простая. Надо опять же воздействовать, только силы взять больше, чтоб дар появился раньше. Так?
— Ну… наверное.
— И тут два пути. Первый — наблюдать. Собирать информацию, где открывались прорывы, где они давно существуют, как люди от этого меняются. Кто болеет, чем болеет или наоборот, болеть перестают. Становится ли дарников больше или меньше. Вот это всё требует времени и денег, потому что платить-то надо наблюдателям. Много времени и много денег. Можно ещё наблюдать за теми, кто туда заглядывает, за кромку.
— Проходчики?
— И они, и рабочие. Эти уже часто под действие силы попадают. А стало быть, если она влияет, то скажется. И тоже смотреть. За ними и их детьми. А то, вдруг, взрослые уже перемениться не способны, а вот дети…
— Как-то оно… страшно звучит.
— А может быть ещё страшнее. Скажем, взять эту силу и сразу воздействовать. На молодых вот. На женщин или мужчин. На младенцев. На детишек постарше. На тех, кто вовсе в утробе. Это эксперимент. И тут уже получишь данные много быстрее. Да и дешевле станет, чем держать сотню наблюдателей по всей стране…
— Но… — Метелька помрачнел. — Это же…
— Это опасно. Для тех, кто участвует. Потому что ты ж сперва не будешь знать, сколько надо силы и какой, чтоб дар пробудить. Значит, придётся наугад. И многие заболеют. Кто-то вовсе погибнет. Кто-то… ну, может, тварью и не станет, но и человеком не будет. А с одного раза никогда не бывает достаточно информации. Стало быть, эксперимент придётся повторить. Быть может, накормив людей какими-нибудь травками там, отварами. Или амулетами обвесив. Или ещё чего выдумав…
— Чтоб… вот на хрена ты мне это рассказываешь?
Сам не знаю. Может, для того, чтобы уберечь от гениальных идей, которые кажутся такими привлекательными. А может, чтобы тут не повторилось того дерьма, которое было в моём родном мире. Пусть я далёк от истории, но про концлагеря и эксперименты наслышан.
— Чтоб знал, — сказал я сухо. — А то ведь… дело такое.
Дрянное.
— Идеи заразные, — пол холодит ноги, а вот стена у кровати всё ещё тёплая. — Но тем и страшны. Сперва тебе обещают светлое будущее и чудо. Только надо вот угробить для него пару-тройку человек. Потом десяток-другой, за ради идеи и всеобщего блага. А там уж становится не важно. Одним больше, одним меньше… завоюем те миры и будем жить там красиво. И на хрен богов…
В голове моей щёлкнуло, и я ясно понял, что именно мне не нравилось в этих идеях. Точнее, что не нравилось больше остального.
— Богов, — повторил я уже вслух. — Тот, кто затеял это всё, он в богов не верит…
— А ты веришь?
— Не в этом дело.
У меня с верой тоже сложно, пусть даже случалось лично беседовать с ними, с иными, но веры почему-то не прибавилось. Знания — это да, понимание тоже имеется, но вера, выходит, немного иное. Она не про личное.
— Дело в том, что они тоже перестают… понимаешь, человек не может пойти войной на Бога. Это… невозможно.
Противно сути?
Или тут уже о страхе? Не важно.
— То есть, не один человек, потому что порой люди и не такое вытворяли, но вот в целом. Массово. Все те, кто ныне молится, ходит в церковь и верой своей даёт силу иконам с крестами. Все эти люди не станут воевать ни с Господом, ни с ангелами его.
— Скажешь тоже, — произнёс Метелька не совсем уверенно. — Ты… это сейчас выдумываешь.
Сейчас.
Только не выдумываю, а скорее складываю одно с другим.