— Реабилитация? — я тоже влез в разговор.
— Во-во, она самая.
— Это невозможно! — Симеон тросточку поднял-таки и сжал в руке. По светлым перчаткам расползлась грязь. — Это… он умрёт!
— Ну, я-то, конечно, свечку не держал, — я влез в разговор. — Так-то говорить не стану, но сам подумай, если б он помирал, на кой туточки столько народу? Помер бы и всё…
— А ведь он прав, — Светочка шла рядом, по самому краю дорожки. И кажется, её ничуть не беспокоило, что под ботиночками её грязь хлюпает. — Он ведь столько времени дома был.
Это про Алексея Михайловича?
— И охраняли этот дом лишь пара полицейских. А тут вдруг так резко поменялось…
— Тоже в чудо веришь? — бросил Симеон, прямо багровея.
— Может, дело не в чуде, — я поёрзал. В следующий раз попрошу подушку под задницу, потому что и твёрдо, и трясёт. Это не забота, это издевательство какое-то. — Церковь ведь и вправду организация серьёзная. С этим спорить не станешь.
Симеон фыркнул что-то неразборчивое.
— Вот… и свои секреты у них есть. Может… ну там… не знаю… какие артефакты секретные, которые только своим выдают. Или… кровь ангельская.
Ляпнул так, наугад.
А вот лицо Симеона прямо вытянулось. Он и споткнулся, снова тросточку выронивши. Подсказать, что она уже давно из моды вышла, чтоб не мучился?
— Кровь… ну да, конечно… у них должна быть кровь… возможно, если так-то… да… и… Свет?
— Что?
— Я…
Пойдёт.
Докладываться. Даже побежит. Вон, лицо как просияло. Гениальная идея добралась до мозга. Всё-таки бесит он меня. И дело не в Светочке, не в ревности. Сам по себе бесит.
— Мне… надо… если всё так, то я должен сказать. Это важно. Чем раньше товарищи узнают, тем…
Тем быстрее смогут подготовить ещё одно покушение?
Надо будет предупредить Алексея Михайловича, что ли.
— Ты со мной? — Симеон Светочку за руку схватил. — Идём!
— Я только пришла!
Руку она попыталась забрать, вот только держал Сёмка её крепко.
— Не время спорить…
— Я с Татьяной договорилась встретиться! Я к ней потом хотела… и хватит! Сёма, что ты… — она руку вырвала и потёрла запястье. — Ты какой-то не такой…
— Если Слышнев жив…
— Пока о смерти не объявляли, — я перебил Симеона, и тот скривился. Вот чую, что и он меня недолюбливает. Я бы даже сказал, что конкретно так недолюбливает.
И относится предвзято.
— Если так-то… ну, чисто постороннее мнение.
Он фыркнул и наклонился за тростью, явно показывая, сколь ему это мнение интересно. А вот Светочка слушает.
— Тут и чудо может быть, и ловушка. Скажем, вот пустят слушок, что Слышнев жив. Вы и заволнуетесь…
— Кто «мы»? — он разогнулся. А прям белый весь.
— А ты и твои приятели, которые с товарищем Светлым дружбу водят.
— Света?
— Я ничего не говорила.
— А там и говорить не надо. У тебя ж на лбу всё написано, а что не написано, так в разговорах твоих читается, прям между строк, — я всё-таки поёрзал и сел, опираясь на узкий подлокотник. — Фабрика — ваших рук дело. И не отрицай, не на допросе. Хотел бы сдать — сдал бы давно.
— А ты не хочешь?
— Пока дядька молчать велел.
— Послушный мальчик, — он осклабился, мол, я маленький и старших слушаюсь, а вот он, Симеон, стало быть, большой и весь из себя самостоятельный. Ну-ну, пускай и дальше так считает.
— Какой есть. Может, они там с твоими договорятся, может, нет… не моего ума дело. Да и вообще я о другом хотел. Случай больно удобный. Сам посуди. Привезти умирающего, пустить байку, что он выздоравливать начал. И ждать. Вы ж не упустите случая, полезете добивать.
И по лицу понятно, что угадал.
— Ты преувеличиваешь, — сказала Светочка мягко. — То, что произошло на фабрике, случайность… и сейчас… мы никого не убиваем! Мы за мирное решение народной проблемы.
Симеон рот открыл.
И закрыл.
Явно ему про мирное решение высказаться хотелось. Но сдержался. Молодец. Взрослеет.
— Ты же сам говорил… — своё раздражение он направил на меня. — Про Церковь.
— И опять скажу. Сказать — это недолго. Языком пахать — не мешки ворочать. Сам голову включи, воитель. В том и проблема, что может и так быть, и этак, и вообще по-третьему, а как, того ни ты, ни я не допрём. Может, он вообще давным-давно помер, ваш Слышнёв. А может, завтра вон на ноги встанет и воевать побежит.