Как у отца получилось?
Может, он искал дом, а в подвале обнаружил это вот? И потом уже использовал по своему разумению? Но… нет, он же как-то закрывал, чтобы твари не лезли.
Лаборатория опять же.
— Вперёд, — я уступил место теням. И Тьма с готовностью нырнула в проход.
Плёнка рвётся с лёгким хлопком и сквозняк усиливается, а границы полыньи тают. Она становится шире и больше, пока не упирается в тончайшую светящуюся рамку.
Значит, есть ограничение.
И значит, даже если полынья возникла естественным путём, то дальше отец её доработал.
Я прислушиваюсь к теням. Тревоги нет, одно лишь любопытство и… снова страх?
— Что там? — Мишка изо всех сил вглядывается в поблескивающую поверхность.
— Без понятия. Идём?
И я делаю шаг.
Переход… переход почти и не ощущается. Так, легкая дезориентация и головокружение, которое проходит почти сразу. И я отступаю. Будем надеяться, что дверца не захлопнется за спиной. Приходит запоздалая мыслишка, что надо было бы оставить кого на той стороне.
Лучше всего — Мишку. Он тоже Охотник и если вдруг, дверь открыл бы. Но Мишка уже здесь.
И Метелька.
И… надо что-то с этим делать. В смысле, с моей внезапной порывистостью. То ли тело молодое на мозгах сказывается, то ли башку мне всё-таки слегка отбили.
— Воняет, — Метелька вскидывает руку, зажимая нос. — Чем тут так…
Запах стоит и вправду своеобразный.
Место…
Здесь сумрачно. Не темно, но именно сумрачно. Слева стена. Сизая, неровная, изрезанная светящимися прожилками. Чуть выше они собираются вместе, образуя этакие восковые наплывы.
— Пещера? — Мишка оглядывается. — Не знал, что там есть пещеры…
— Думаю, тут много чего есть.
Я тоже смотрю.
И вправду пещера. Большая. Я бы даже сказал, огромная. Стены уходили в стороны и ввысь, выгибаясь куполом, с которого свисали всё те же светящиеся наплывы. Одни короче, другие длиннее. Похожие поднимались и с пола, вытягиваясь навстречу сталактитам.
— На пасть похожа, — сказал Метелька.
И вправду, похожа.
Местами сталактиты и сталагмиты смыкаются кривыми белесыми зубами. И… и дальше-то что? Отец просто сюда приходил… значит, должны остаться следы его присутствия.
Какие?
Тьма свистнула.
Нашла?
Что-то определённо нашла. И вот снова этот страх. И чувствую, что находка мне не понравится.
Что ж, я оказался прав.
Пещера была частью комплекса. Она сужалась, выводя в узкий и длинный коридор, что протискивался в каменном теле горы. В какой-то момент я буквально всею шкурой своей ощутил тонны камня там, снаружи. И то, как давит он, как…
Ощутил и отвесил себе пощёчину.
Мысленно.
Не хватало ещё истерику устроить. Да, подземелий, похоже, не люблю. Но это ж не повод вот… стоило пройти чуть дальше, и коридор выплюнул развилку.
Снова пещера. На сей раз махонькая. И в ней ничего-то особенного, кроме, пожалуй, гладкой чаши в полу. Над чашей завис огромный клык сталактита, с которого свисала полупрозрачная светящаяся капля. Капля дрожала, готовая сорваться, и сорвалась-таки, беззвучно нырнув в плотную с виду белую жижу, что наполняла чашу. Причём поверхность жижи даже не шелохнулась.
— Стой, — я перехватил Мишкину руку. — Не трогай. Мало ли. Вдруг отрава.
Уж больно оно на воду не похоже. Какое-то вязкое, тягучее даже.
— Да. Извини. Не подумал, — руку Мишка убрал.
И мы двинулись дальше.
Ещё закуток.
И поворот.
И Призрак, усевшийся на этом повороте, явно не по своей инициативе. Он раскрыл клюв и издал тонкий мяв, в котором послышалось возмущение. Мол, где вы ходите?
Тут ходим.
А вот следующая пещера была большой. Не настолько, как та, в которой оставалась полынья, но вполне приличной. Ага, сталактиты убрали. Сталагмиты тоже.
Следы?
Я хотел следы? Они тут имелись.
Узкий стол, правда, не блестящий — металл потемнел и местами обзавёлся россыпью мелких дыр. Ржавчина? Но почему чёрная? Я коснулся края и под пальцами хрустнуло.
Хрупкое всё.
А главное, что здесь — почти как там. В смысле, в лаборатории.
Шкафы вытянулись вдоль стены, пусть и покрытые пушистым сизоватым мхом. Стёкла давно осыпались, и этот тускло светящийся живой ковёр забрался внутрь, спеша обжить новое пространство. Он затянул и полки, и склянки…
Это нормально вообще?
Моховые потёки на стенах. И наше появление явно нарушает покой этого места. Воздух приходит в движение, и над потёками появляются облачка слабо светящейся пыли?