— Хорошая у меня машина.
— Хорошая, — согласился я. — Просто отличная. Ты реально мастер…
— Не подлизывайся.
— И не пытаюсь. Я про другое. Тут ведь часто, как с людьми, смотрят не на то, что внутри, а на то, каким выглядит…
Мишка хмыкнул.
— Это вот добро, — я и у гимназиста пуговку срезал. Здесь шансов меньше, потому как форма гимназическая стандартна, но вот частные заведения порой позволяют себе от стандартов отойти. — Мы передадим нашему другу, Карпу Евстратовичу. Пусть он и поищет…
И найдёт.
Хотя… нет, должен найти. Всё-таки не один человек исчез, а целая семья. Причём как минимум отец был одарённым, и судя по одежде — не из бедных.
Или мастер.
Или наследство имел… и вот так сгинуть?
Пока не знаю, что это даст и даст ли хоть что-то.
— А как объяснять станем?
— Как-нибудь…
— Хорошее объяснение, — Мишка и сам опустился рядом с девушкой. Вздохнул. И сказал: — У неё цепочка на шее. Выскользнула, когда…
На цепочке — медальон-сердечко, с чеканкой поверху. Мишка надавил как-то и сердечко открылось.
Фото?
Точно. Вот мужчина и женщина. Мужчина определённо знаком, пусть смерть и перекроила черты лица… а вот на второй части — двое детей. Фото явно старые, девочке там лет семь, мальчишка и того меньше, но уже есть с чем работать. Вроде как даже надпись, но крохотная, не разглядеть.
— Мы возьмём, — сказал Мишка покойнице. — На время. Чтобы найти вас. Чтобы…
— Чтобы похоронить, как должно, — я понял, что нужно сказать. — Под своим именем, а не как неопознанных лиц. Мы постараемся отыскать вашу семью. И рассказать им, что случилось. И вещи… вещи передадим.
А ещё отыщем папеньку, если он жив, или того, кто начал эту вот игру.
Соседка и вправду следила. И не одна. Про городового я как в воду глядел. Стоит вон у ограды, папироску смалит и на соседку поглядывает пренедовольно. Понять человека можно. Время полуденное, он, быть может, отобедать изволил, чаю испил да и устроился на отдых. А тут вот сигнал от бдящей общественности. И от кого другого отмахнёшься, но эта же после до смерти поминать станет, а то и вовсе жалобу сочинит вышестоящему начальству, в которой все-то прегрешения, что настоящие, что придуманные, изложит. Вот и пришлось уважаемому человеку откладывать отдых и тянуться по самой жаре с проверкой. И потому на нас он поглядывал едва ли не более раздражённо, нежели на соседку. Ну да, она ж — зло известное, привычное. А мы, непонятные, взяли и припёрлись тут.
— Доброго дня, — Мишка приподнял кепку и поклон изобразил. — Руки не протягиваю, уж простите. Испачкался. Там грязно довольно-таки. Гарь, сажа. Сами понимаете. Михаил.
— Гавриил Соломонович, — произнёс городовой, сигаретку прикусывая. Подозрительности в его взгляде не убавилось. — Паспорту покажите.
— Да, конечно. В машине документы. Вон…
Машина за пару месяцев преобразилась. Не то, чтобы прямо радикально, для этого срок понадобится больший, но вот пятна ржавчины исчезли, вмятины выправились, а свежая краска скрыла мелкие огрехи. И гляделась она, если не новою, то вполне себе солидной. Такой, которую может позволить себе человек, пусть не состоятельный, но и не голодранец. И потому городовой мрачно уставился на соседку.
— Ваша?
— Моя, — Мишка отёр руки тряпкою, как по мне, не сильно чище тех самых рук. — Сам собрал. Я из Петербурга. В мастерских работаю. Вот, ремонтом занимаюсь…
— Серьёзное дело, — протянул городовой и уже с уважением. — Вы уж извините… тут у нас кое-кто… переживает сильно. Хорошая баба, но беспокойная. Язык, что помело. И главное, везде-то ей страсти мерещатся. Мол, разбойники приехали…
Но паспорт Мишкин он взял, полистал страницы, почитал, покивал. На нас глянул.
— Родственники. Отдали для пригляду, да и учу помаленьку. Сами понимаете, в наше время руки кормят.
Руки у Мишки давно уж утратили налёт аристократизма. Кожа, пропитавшись машинным маслом и соляркой, задубела и украсилась сложным узором царапин.
Это тоже не ускользнуло от взгляда Гавриила Соломоновича. А непростой дядька. Вон, сопостовляет облик Мишки с легендою. И прямо-таки ощупывает глазёнками.
— Это да… тем паче, если машины…
— А то, — согласился Мишка. — Машин с каждым годом всё больше. Толковый механик всяко голодным не останется. К нам вот в гараж и купцы свои привозят, и даже родовитые случаются. Дело-то хорошее. Всё не на фабрике, не в цеху…
Паспорт вернули.
И Мишка убрал его на место.
— А к нам чего?
— Родственницу искал, — Мишка решил повторить то, что сказал однажды. И правильно. Не сомневаюсь, что легенду эту до городового донесли. И спрашивает он не из голого любопытства. — Но, верно, уже и не найду…