Мог бы так и сказать. Без затрещин.
— А ты?
— А я машину выгоню. И вернусь.
Полыхнуло знатно.
Сперва занялась стена, которую мы с Метелькой подпалили через скрученную жгутом простыню, которую бензином полили. Огонь пополз синеватый, жадный и, добравшись до стены, растёкся по ней мерцающим пологом. Тот то и дело срывался, верно, стояли амулеты от пожара, но огонь упрямо цеплялся за стены, карабкаясь выше и выше.
— Эй, вы чего там, — крикнул Мишка, и я с трудом заставил себя очнуться.
Чтоб… завораживает.
К машине мы неслись, что два сайгака. И ныряя в неё, ещё успели увидеть, как метнулась из ворот кривобокая фигура. Старуха всё-таки решилась уйти? И ладно.
Мишка прибавил газу, спеша убраться.
Но полыхнуло…
Знатно.
В какой-то миг где-то там, позади, загремело. Хорошо, с переливами, и спавший на заднем сиденье мальчонка встрепенулся.
— Чего?
— Гроза, — невозмутимо ответил его братец. — Спи.
И зеленая искорка силы подкрепила приказ.
— А не вредно так-то? — уточнил я. — Долго спать?
— Лучше так, чем испугается или потом рассказывать станет, — глаза у нашего нового знакомца тоже зеленью отливают.
Жутковато, честно говоря.
— Сам тоже ложись, — предлагает Мишка. — Ехать долго… к утру вон до Вырбачева доберемся. Там надо будет позвонить…
— Кому? — Елизар тотчас насторожился.
— Одному другу. Он в полиции служит. Аккурат ведает похищениями всяких там… надо же с твоим папенькой как-то связаться.
— Можно позвонить. Дома он, конечно, сейчас редко бывает, но если на службу и попросить позвать к телефону. Отец вас наградит!
— Как-нибудь… обойдёмся, — Мишка вздохнул и, глянув на напряжённого мальчишку, пояснил. — Нас там не было. Понимаешь? И не надо, чтоб мы там были.
Елизар вряд ли что понял, но кивнул.
И зевнул.
— Спи, — предложил мой братец. — Ехать и вправду долго.
И не обманул ведь.
— Елизар, стало быть, — Карп Евстратович встретил нас лично.
Мы и вправду задержались в Выбрачеве, где имелось здание почты с платным телефоном, к счастью, работающим. Звонил Мишка не самому Карпу Евстратовичу, конечно, но милой старушке, вдове генерала от инфантерии, которая ныне обретала где-то нам, на окраине Петербурга, окружённая детьми, внуками и прочими, причастными к жизни семьи лицами, коих было великое множество.
Это я так узнал, ещё прежде, когда номерок, оставленный Карпом Евстратовичем для связи, проверял.
Дом старушки был хлебосолен и открыт не только для друзей со знакомыми, но тако же для всякого иного люду. А с учётом, что милая дама и благотворительности не чуралась, то особняк представлял собой ещё тот проходной двор. И потому понять, кто там и кому звонит было сложно.
Но записочку для госпожи Нехлюдовой от сердечного друга приняли. И когда Мишка перезвонил через пятнадцать минут, как было договорено, радостно сообщили, что госпожа будет рада встретиться с дорогим её сердцу человеком.
И место назвала
— Елизар Витальевич Нагорный, — слегка осипшим голосом представился Елизар и поглядел на Карпа Евстратовича с опаскою.
Ну да.
В дом к старушке мы не поехали. Нет, сомневаюсь, что за ним следят, как и за нами — на просёлочных дорогах слежку мы бы точно заметили — но зачем рисковать? Благо, Петербург — город большой, многолюдный, и с каждым годом всё больше становится. А потому новые заведения на окраинах его появляются, что грибы после дождя. Нынешняя корчма гляделась вполне себе приличною. Нет, для дворянства простовата, но вот обыкновенный люд и купцы оценили. Обеденная зала была заполнена людом. И Карп Евстратович всё же несколько выделялся средь него. Без обычного своего костюма и тросточки, обряженный в простые штаны да кожаную куртку, он выглядел довольно сурово. А шрам на лице придавал лихости и этакого, разбойного лоску.
— Да не хмурься. Хороший человек, — сказал я, опускаясь на лавку. Медленно так опускаясь. — Что? Вы б два дня тряслись просёлочными… весь копчик себе отбил!
— Вы, Савелий, не меняетесь, — Карп Евстратович приподнялся и руку протянул, которую Елизар пожал осторожно, с опаскою. — Могу поделиться амулетом. Целительским.
— Да не, пройдёт…
— В следующий раз пешком пойдёшь, если ехать не нравится, — Мишка тоже потянулся. — Извините. И вправду немного… затекли ноги.
И руки.
А особенно — задница. Вот вроде, казалось бы, она природой для сидения предназначена. А чувство такое, будто целиком отсидел. И вся она, включая несчастный копчик, того и гляди отвалится.
— Ужин сейчас принесут, — кепку, что пришла на смену элегантному котелку, Карп Евстратович всё же снял.