Дурдом.
— Я подумываю вовсе приобрести эманатор, хотя, конечно, цена заставляет задуматься, но супруга очень вдохновилась.
— Вылейте, — посоветовал я. — И закройте эту богадельню к чертям собачьим, пока народ не потравился. Радиация опасна. Она… она рак вызывает. И жизнь сокращает. И дети уродами родятся, если вообще будут.
По взгляду вижу — не верит.
— Дайте вон Николя задание. Пусть проверит. Но не пейте, хорошо? Я к вам привык. С другим могу и не сработаться.
Нет, у одарённых организм, конечно, крепкий, но не настолько, чтобы всякой хернёй его целеноправленно травить.
— Я вообще это примера ради сказал. Для той же радиации стекло — не преграда. И вы её не ощутите. А вот эта дрянь тоже излучение испускает. Силовое, — я поднял колбу. Муть унималась, и содержимое её расслаивалось. На дно ложился плотный бурый осадок, чуть выше которого образовывался желтоватый маслянистый слой, а ещё выше — тонкая полоска полупрозрачной то ли воды, то ли не воды.
Но силой от пробирочки тянуло.
Призрак вот сунулся поглядеть, свистнул, щёлкнул клювом и умчался круги наматывать. Нет, не просто так носится, но приглядывает за окружением. В этой части сада ныне пустовато, но мало ли.
— Да, пожалуй… оно опасно?
Запоздало спрашивает, но я лишь плечами пожимаю.
— Без понятия. Для меня вряд ли. Сила ощущается, кромешная, но… такая, слабая. Могу обезвредить. Надо?
— Это ваш образец, — махнул Карп Евстратович. — Прочие в лаборатории.
— И чего говорят?
Наличие у жандармерии собственных лабораторий нисколько не удивляет.
— Говорят, что в этих колбах содержится сырьё с той стороны, такое, знаете, которое на фабриках получают после первичной обработки.
Киваю.
Помню. И вправду. Там машины всё перемалывают в крошку.
— А жидкость?
— Маслянистая — при взбалтывании облепляет каждую частицу, кроме того увеличивая энергетическую проводимость. Взрыв раскалывает колбы и раскидывает эту… землю далеко. Частицы мелкие, они не способны убить сами по себе, однако попадая под кожу вызывают сперва раздражение, а после уже и язвы. Хуже всего, что целители мало что могут, поскольку их сила плохо управляется с ранами, где есть заражение кромешной силой.
Вот… погань.
Это я и сказал. И Карп Евстратович кивнул, соглашаясь.
Силу из пробирки я вытянул. Саму потряс. Потом вытащил пробку и вылил дрянь на землю. Призрак метнулся, понюхал и, недовольно фыркнув, умчался к кустам.
— Их ведь можно сделать много, да? — уточняю. — Причём не обязательно быть магом?
— Именно. В лаборатории удалось восстановить примерный состав. Обычные компоненты. Масло. Вода. А молотое сырьё с фабрики добыть несложно.
Я думаю. Вон, в машинах оставалось прилично. Земля ведь налипала и на валы, и на стенки. Соскреби в банку и выноси. Обыскивать же не обыскивают. Зачем? Кому в голову придёт эту грязь выносить? Её не продашь, так, чтоб был смысл рисковать.
— А ведь если добавить каких гвоздей нарезанных… — задумчиво произношу.
— Ваши склонности меня пугают, молодой человек, — Карп Евстратович пытается шутить, да выходит плохо. — Металлические обрезки там тоже имелись. В подпольной лаборатории.
Киваю.
И снова задумываюсь. Впрочем, ненадолго. Тут я им не помощник, но у меня другое дело.
— Вот… я в прошлый раз не рассказал, — я вытащил из-за пазухи свёрток, который передал Карпу Евстратовичу. — Вы ж знаете, зачем мы ездили? Туда, где я рос… в общем… кое-что удалось найти. В подвале. У отца была тайная лаборатория. На кровь заклята, поэтому можете не лезть, сами всё равно не откроете.
Свёрток небольшой.
Батистовый платок. Татьяна вышивала, но она сама его и предложила. И заворачивала эти вещицы тоже она.
— Отец, как мы полагаем, похитил этих людей…
Карп Евстратович аккуратно развернул платок.
— Мужчина. В возрасте. Скорее всего дарник. Специалист по работе с камнем. Мы нашли обломки огромного каменного артефакта, здоровущего такого. С рунами. Местами…
Пока не обломки, но обломки предоставим, такие, чтоб почти в пыль, чтоб ни одна падла не смогла восстановить.
— С ним двое. Мальчишка — гимназист, вот пуговицы с шинели. Вдруг знаете, откуда. И девушка. Постарше будет. Это её медальон. Знаю, что мало, но вдруг получится найти.
— Получится, — тихо произнёс Карп Евстратович. И лицо его окаменело. — Это Глыба… его так прозывали. Глыбов Велеслав.
— Вы его знали?
А вот это новость.
— Тела? — сухой жёсткий вопрос.