Здесь вокруг камень. Не тот, странный, которым была вымощена лаборатория в поместье Громовых. Этот чёрный, гладкий, будто отполированный. Он и на полу, и на стенах. И на потолке тоже. Провода, кстати, обнаружились, вон они, тянутся к центру, а оттуда уже, на жгуте, свисает колба лампы. Здесь и электричество работало? Как… хотя, когда заперто, то вряд ли. А вот когда дверь открыта и миры совмещены, то почему бы и нет?
Я оглянулся. Сердце кольнуло. А если эта дверь закроется? Если… спокойно. Отец тоже не дурак. Если она открывалась снаружи, то и изнутри будет. Он вряд ли планировал уединяться тут на веки вечные. Да и в целом-то проход вполне стабилен. Руны исчезли, арка осталась. И выглядела так, словно всегда тут была.
— Метелька, — начал было я, но Метелька упрямо качнул башкой:
— Я с вами, — сказал он и руки в карманы сунул.
— И я, — Мишка переложил лампу в другую руку, а после и поднял повыше. — Это лаборатория?
Помещение было довольно просторным, если не сказать огромным. Вдоль дальней стены вытянулись ряды шкафов. Свет отражался в тёмных стёклах витрин, а что внутри — не разглядеть. Книги? Мы подошли ближе. И да, книги тоже имелись. А ещё тетради. Я взял в руки ближайшую, открыл.
Нервный почерк. Буквы скачут, то поднимаясь над строками, то волной уходя ниже. И ни хрена не понятно. Не в том смысле, что нечитабельно. Но какие-то низкоуровневые потоки, градации, коэффициенты. Рисуночки вот тоже имеются. Графики отношения чего-то к чему-то, явно на глаз составленные. Ага, а вот и пара рун каких-то, карандашом обведены участки соединения. В общем, это явно не личный дневник, в котором папенька рассказывает печальную историю своей жизни, заодно называя имена всех злодеев.
Во второй — то же самое. И в третьей. Скорее уж на рабочие заметки похоже. И разбираться в них точно не мне. Прям ощущаю, что умом для столь высоких материй не вышел.
Книги под стать тетрадям. “Основы прикладного зельеварения”. “Фактор комплиментарности в составлении схем третьего уровня”. И “Практическое применение математических моделей в артефакторной схематронике”
Это вообще что-то на сильно умном.
Но Мишка книги разглядывал внимательно. А потом, открыв одну, печать показал:
— Это из библиотеки имперского университета, — пояснил он. — Видишь, двойную отметку? Закрытая секция.
То есть, папенька книгу скоммуниздил? Нехорошо, однако.
В остальных шкафах какие-то банки, склянки, посуда лабораторная. А спиртовку я даже узнал. Коробки и коробочки. Я заглянул в одну. Зерно какое-то из мутного стекла.
— Алмазы, — сказал Мишка. — Неогранённые.
Охренеть.
То есть, поместьице папенька при желании приобрёл бы без особого напряга. Алмазы я вернул в коробочку и сунул нос в другие. Красненькие стекляшки оказались рубинами. А вот зеленых камушка было только два.
Надо будет прибрать.
Мишка нахмурился, когда я ему эту мысль озвучил.
— Это как-то… неправильно, — произнёс он. — Одно дело бандитов грабить…
— Мы не грабили, — я поправил братца. — Мы проводили реэкспроприацию.
Ещё по прошлому миру помню, что чем сложнее звучит термин, тем большее почтение внушает.
— А тут тоже? — Мишка вернул коробочку на полку.
— Тут? Тут, между прочим, наше с тобой законное наследство. Нам ещё род восстанавливать. Так что, пригодятся… хотя, можно и оставить. Но тогда дом придётся выкупить.
А что, хороший тайник. Вот прям отличный. Столько лет всё в сохранности пролежало.
— А если он всё-таки жив? — уточнил Мишка. — Отец.
— Тогда алименты.
— Что?
А, здешний мир до этого понятия не доразвился.
— Содержание, — поправляюсь. — Твоё и моё, и Танюшкино. Отец ведь должен содержать своих детей, так?
— Естественно.
— Вот. А он не содержал. И значит, на нём долг.
— Я никак не могу привыкнуть к твоему цинизму. Хотя… в этом действительно что-то да есть, — Мишка поднял крышку очередной коробки, но в ней обнаружился сыпучий белый порошок. В следующей — пробирки с пылью, которая при прикосновении слабо засветилась.
— Это чего? — я поглядел на братца.
Точно не скажу. Я всё-таки не получил образования. Но почему-то мне кажется, что здесь собраны весьма ценные ингредиенты.
Наследство с каждой минутой нравилось мне всё больше. Вот книжку в библиотеку надо будет вернуть. Передам через Карпа Евстратовича. А то нехорошо как-то библиотеки грабить.
Приборы тоже имелись, на другой половине лаборатории. Я туда только глянул, и замутило сразу, потому что вон тот паук, подобравший лапы, был почти точной копией уже виденного нами. И крестовина имелась. И тонкие золочёные провода, скатанные аккуратными клубочками. Из каждого выглядывала длинная игла.