Машина — это ведь небольшое состояние. Я ведь сам с машин начинал, а чем тутошний дорожный промысел тамошнего хуже?
В кузов меня втащили и, сдавив шею, тихо сказали:
— Сиди, не дёргайся…
— Сав, — Метелька сунулся следом, и мрачный бугай ловко ухватил его за шею. А я замер. И Тьма замерла, то ли в ожидании, то ли в предвкушении. Если он решит, что Метелька не слишком нужен, то…
— Только дёрнися, — буркнул бугай, подталкивая Метельку куда-то вглубь, где его перехватили уже другие заботливые руки и усадили на ящик. Впрочем, меня тотчас впихнули рядом. А для полноты ощущений отвесили затрещину.
Превентивно, так сказать.
— Тихо мне…
— Сав? Ты что там… Савелий! — крикнул Мишка.
— Туточки они, — крикнули ему. — И ты, мил господин, тоже давай-ка сюдашечки…
— А… машина как? — отыграть растерянность у Мишки получилось.
— А за машину не бойся. Найдётся, кому за руль сесть. Ты ж давай сюда, пойдём, прокатимся недалече. Разговор к тебе имеется.
Минуты не прошло, как Мишка сел рядом. Спокойно так. А вот лопоухий вскочил и, открыв ящичек, вытянул из него наручники.
— Это же… — возмутился Мишка.
— Сиди, — велел громила и рученьку на Мишкино плечо возложил. — Это чтоб ты не магичил…
Наручники защёлкнулись на запястьях.
— От так…
— Что вам надо? — Мишка вытянулся. — Машину?
Это вряд ли. Точнее, машиной они тоже не побрезгуют, но будь дело в ней, нас бы тут, на обочине, и оставили бы. Возможно, даже живыми. А вот наручники, перевозка — это всё сложно.
По себе знаю, что бандиты — народ в целом практичный. И морочиться без причины не будет. А тут реально ведь заморочились.
Интересно.
— Чего как? — задал животрепещущий вопрос водитель грузовика.
— Нормаль. Как Сивый и сказал, пацаньё.
— Ну тогда с хера ли вы расселись? Кто эту колымагу цеплять будет?
Дальше пошёл разговор деловой, но для нас мало интересный. И людей поубавилось. Лопоухий благорозумно отодвинулся в сторону, а напротив уселся громила с мутным взглядом. От него разило перегаром и мочой, и ещё самую малость — лилиями.
Значит, миром не разойдёмся.
Тьма радостно согласилась и предложила убрать этого, мутноглазого, прямо сейчас.
— Миш, ты как? — шёпотом поинтересовался я.
— Да… норм… оно как-то… не мешает, — Мишка пошевелил запястьями. И мутноглазый вздрогнул, а потом, отмерши, отвесил Мишке оплеуху.
— Сиди! — рявкнул.
Вот, с-скотина.
Но я стиснул зубы. Рано… ещё рано. Убери его сейчас, так и остальных придётся. А как мы узнаем, куда ехать? Мишка шмыгнул носом и, подняв руку, попытался вытереть кровь с лопнувшей губы.
А ведь даже не обыскали.
Ни меня. Ни Метельку. Не воспринимают всерьёз? И хорошо.
— Да что ты тут… криворукая… чтоб тебя… и поверху… куда цепляешь! Ты ему так всю…
Мишка напрягся. Кажется, за целостность автомобиля он волновался куда сильнее, чем за собственную.
— Как поедем, — так же шёпотом сказал я. — Водитель дорогу знать будет…
А остальные нам не сильно и нужны.
Совесть, очнувшаяся было, — верно, душеспасительные Светочкины беседы о важности решения проблем мирным путём как-то всё-таки действовали — послушно заткнулась, когда я ей намекнул, что, судя по обкатанности схемы, используют её не в первый раз. А поскольку о грабежах на местных дорогах нам никто ничего не говорил, то и в городе о них не знают. А почему? Как по мне, исключительно потому, что жаловаться на грабежи было некому.
Так что…
В машину снова заглянул водитель.
— Ща поедем, — сказал он. — Гляди в оба, Мутный.
Громила кивнул башкой.
— И вы, оглоеды… — это уже донеслось снаружи. — Пискля, ты за руль, а ты, Шкеря, приглянь, чтоб Мутного не накрыло. И давайте, шибче, шибче. И закройте тамочки, чтоб, если чего…
Брезентовые шторы затянули и закрепили, избавляя нас от ненужного внимания. И Метелька прищурился, пытаясь привыкнуть к полумраку. Не он один. Заворчал мотор грузовика. И сам он затрясся, отчего рожа Мутного исказилась. В болящей его голове дрожь и тряска наверняка отзывались болью.
— Во, — вернувшийся в кузов Шкеря вытащил из-под ящика флягу. — Бушь?
— Давай…
Машина дёрнулась.
И покатили. Мутный сделал глоток из фляги и зажмурился счастливо. Да так, счастливым, и помер. Тьма одним глотком осушила огромное это тело, и оно, покачнувшись, начало заваливаться на бок. А я поморщился, потому что сила потекла грязная, какая-то… как болотная тухлая вода.
— Мутный, ты чего…
Рёв мотора усилился, и грузовик прибавил ходу, а ещё один урод завалился на спину, грохнувшись о пол. Икнул удивлённо.