Маг из Василия и вправду был никудышный. Сомневаюсь, чтоб нам под капот поставили что-то действительно мощное.
— Ещё в перстенечки…
— Какие?
— Ну, такие… ну, чтоб силу показвали. Сивый их своим людям даёт. А те, стало быть, с человеком поручкаются и видно, дарник он или чего ещё. Только видно не особо, там слабенький сам перстенек. И раза на три перезаливки хватит, а потом камень сыплется. Но Сивый новые приносит.
— И много их?
— Да не, дюжина обыкновенно. Думаю, ему почтою присылают. Так-то он, конечно, мне не говорил…
И правильно. Я бы этому тоже ничего не сказал бы.
— …но вот каждого третьего числа он новую коробку приносит, чтоб я, стало быть, заряжал. А сам старые собирает и тоже, видать, отправляет куда, потому как по пересчёту. Понимаете?
— Не очень, — ответил Метелька.
— Ну, там, как-то одного разу Вихрастый… это из возчиков один, который на Сивого работает, он перстенек-то потерял. Ну как потерял, шлюха спёрла. Вихрастый перебрал где-то и вот… а она спёрла, значится. И дело-то житейское. Бывает. И сам-то перстенек — не бог весть какой артефакт. Я ж знаю. Я ж три года в лавке горбатился! Научился худо-бедно разбираться… — это уже было сказано с гордостью. — А Сивый прям с лица сбледнул! И орать стал. И за кнут. Вихрастого отходил, а потом полетели шлюху искать. Ну, нашли, само собою… вот…
— И чего сделали.
— Не знаю! — а глаза-то забегали, стало быть, врёт.
— Врёт, — сказал я тихо.
— Да пришиб её Сивый! Сперва выпытывал, кто заказ дал на Вихрастого. Небось, боялся, что не просто так перстенёк она стянула. Она и верещала. А меня смотреть заставил! И прочих! За науку. Вихрастый с той поры и не пьёт. Ну, почти. А девку там, на хуторе, и прикопали. С остальными…
Сказал и осёкся, сообразив, что сболтнул лишнего.
— Я… я так-то… не знаю ничего! Моё дело малое. Ехать, куда велено… делать, чего сказано! Я ж так… это всё он… это Сивый. Вы у него спросите… вы…
— Спросим, — пообещал я и, переглянувшись с Мишкой, дал разрешение Тьме.
Может, не очень человеколюбиво, но это дерьмо в живых оставлять не стоит. Сдаст ведь.
— Может, просто уедем? — спросил Мишка, глядя, как заваливается на спину Васька. — Водителя остановим. Мотор уже остыть должен бы. Этих подчистим и уедем?
Мысль была, конечно, привлекательная, но…
— Не, — качнул я головой. — Если у этого Сивого связи, то твои данные он вытащит. И сам к нам явится. А оно нам надо?
Паспорт-то Мишкин переписали, для оформления дома. А там и адресок значился, пусть не дома, но отделения, при котором мы все числились. Так что найти нас чуть сложнее, чем там, где всем компьютеры заправляют, но тоже вполне реально.
Мишка подумал и согласился, что не надо.
Вот и я о том же.
Чистота — залог здоровья. Так что сперва на хуторе этом уберемся, а потом и дальше поедем.
Глава 9
Не единожды уже доводилось мне слышать жалостливые истории о тяготах жизни, что толкнули обвиняемого на преступный путь. Нам говорили о слезах его матери и сестёр, предлагая разделить с ними горе. Однако разве не большее горе испытывают иные матери и сёстры, жёны и дети? Родичи тех, кто стал жертвой этого сильного и здорового молодого человека, из всех дорог, открывавшихся перед ним, волею своей выбравшего разбойную…
А ехали долгёхонько. И по ощущениям заложили приличного такого круга, верно, хутор, на который нам нужно было попасть, расположился в другом направлении. Возвращаться через город разбойнички не рискнули, что верно: грузовик с машиной на буксире внимание точно привлечёт. А там, если родня явится пропавших искать, то расспросы последуют.
И вспомнит кто-нибудь чего-нибудь не такого.
И в целом-то просёлочными оно спокойнее.
И нам тоже.
Тела мы отволокли в сторону. Мишка убрал наручники в коробку, которую спрятал за ящик, а вот в ящики и заглянули, так, порядку ради. Нашли пару мешков, полупустую бутылку с мутной вонючей жижей и свёрток с бутербродами.
— А ничего, — Метелька разлепил куски хлеба и принюхался. — Сальце… вроде не порченое. С чесночком.
— Вот как вы можете это есть? — Мишка поморщился.
— С аппетитом, — я принял кусок и Мишке предложил. — Будешь?
— Тут покойники, между прочим, — пробурчал он, но от доли не отказался. — Господи, до чего я докатился!
— Это, братец, жизнь, — хлеб был чуть влажным, сало определённо пересолили, но в целом всё складывалось неплохо. — Обычная жизнь обычного человека… ещё скажи, что не нравится.