Карп Евстратович нежно касается свёртка.
— …я сделаю всё, чтобы он до суда не дожил. В последнее время наши суды порой излишне гуманны.
— Не стоит беспокоится. Я вам даже помогу при случае. Мой отец был ещё тем уродом, поэтому, поверьте, никто из Громовых не станет о нём печалиться. Но у меня такое впечатление, что с ним тоже что-то случилось. Потому что исчез он быстро… в лаборатории остались какие-то приборы. Книги вот из библиотеки университетской. Ещё камни разные, золото там. Если бы бежал, взял бы с собой.
Свёрток убирается в портфель.
— Тут интересно другое. Отец не был один. Или он кому-то помогал. Или ему кто-то. И это вот начиналось ещё в университете. Я так думаю. У вас есть кто-то, с кем можно бы поговорить? Желательно, кто помнил бы отца там… ну или его однокурсников?
Карп Евстратович поглаживает боковину портфеля и произносит задумчиво:
— Однокурсники…
— Не уверен, что там все так уж причастны…
А то с Охранного станется влезть в дело с наскоку.
— Но всё же полагаете, что есть причастные?
— Не знаю, — врать страсть до чего не хочется. — Но началось это всё не вчера и не позавчера. Вот что Громовы с Воротынцевыми не поделили? Отец с Воротынцевым, насколько знаю, водил дружбу. Да, дед их недолюбливал, но не настолько… как он погиб? Тот Воротынцев, который приятель отца? Знаете?
— Нет. Пожалуй, что нет. Дела давние… но…
— Думаю, что там не только и не столько дружба, сколько общие интересы. Они ведь на Севере побывали. Мать Мишки оттуда привезли. Что они там искали? Или надеялись найти? Кто проплатил эту экспедицию?
Помнится, мне один умный человек говорил, что самый стойкий след — финансовый.
— Дед точно не дал бы денег на то, что считал глупостью.
А экспедиция на край света с риском для жизни глупость и есть. Даже удивительно, что она состоялась. И что отец с Воротынцевым в ней участвовали.
Карп Евстратович снова ущипнул себя за ус.
— Экспедиция… с экспедицией, пожалуй, будет проще всего. Я действительный член Русского географического общества. Потому, если экспедиция имела место быть, то данные о ней я найду. Хотя вот так не слышал… стало быть, малая, скорее всего организованная частным порядком, но как минимум разрешения выписывались, и экспедиционные паспорта…
Он снова задумался.
— И давняя, — поддержал я. — Ещё до Мишкиного рождения. Значит, и отец, и Воротынцев были студентами.
Потому как после учёбы дед заставил папеньку вернуться в родной дом. А тот взял и послушал, заодно начав какие-то совершенно новые опыты.
— Студенты… — Карп Евстратович стиснул портфель. — Студенты по обыкновению своему весьма деятельны…
Однако не настолько, чтобы у них хватило возможностей, да и способностей отправиться куда-то на север. И вот опять же любопытно. Это ведь дело не недели и не двух. С местными дорогами, вернее с полным их отсутствием в некоторых местах, экспедиция растянулась бы на месяцы.
И как тогда? Их ведь не отчислили за прогулы.
— Был кто-то, — произнёс я мысль в принципе довольно очевидную. — Кто-то, кто сумел собрать талантливых студентов…
А отец был талантлив. С этим все соглашались.
— Организовать их…
— В тайное общество? — Карп Евстратович скривился. — Вот почему люди наши, чуть что, так какое-нибудь тайное общество сочиняют, а?
На этот вопрос ответа у меня не было.
— Может, сперва оно тайным и не было, — ответил я. — Может, просто вот… кружок там. Научный. Эксперименты ставили. Сперва одни. Потом другие…
А там и третьи, уже на людях.
С экспериментаторами частенько бывает. Увлекающийся они народ.
— Что ж… если эта экспедиция была от университета, а так проще всего получить разрешения, то в архивах Общества сохранятся копии отчётов, — Карп Евстратович поправил слегка засаленный манжет. — И списки участников. В том числе и списки участников…
Хорошо.
Вот так поговорил с умным человеком и кое-что прояснилось.
— Я выясню. Список сокурсников тоже можно будет получить без особых проблем… как и список преподавателей, которые числились в то время. Да, это интересно. Очень.
Только выражение лица сделалось до крайности хищным.
— А что до остального… — Карп Евстратович кивнул собственным мыслям. — Пока сложно сказать. В списках политически неблагонадёжных этот ваш Роберт Данилович не значится.