— Правильно, — приободрился Ангел, — давайте посмотрим на их жен! — И тремя взмахами крыльев он перенесся на Оксфорд-стрит.
— Посмотрите на них! — повторил гид. — Суетятся, как муравьи, с десяти утра до пяти вечера.
— Про них мало сказать, что они некрасивы, — сказал Ангел печально. Что это они все бегают из одной магазинной норки в другую? Что им нужно?
— Иллюзия, сэр. Там — романтика бизнеса, здесь — романтика покупок. Это вошло у них в привычку, а вы ведь знаете, привыкнуть куда легче, чем отвыкать. Хотите заглянуть к одной из них в дом?
— Нет-нет, — ответил Ангел и, отшатнувшись, налетел на шляпу какой-то дамы. — Зачем они их носят такие большие? — спросил он с досадой.
— Затем, чтобы в будущем сезоне можно было носить маленькие. Всё для будущего, сэр, всё для будущего! Цикл красоты и вечной надежды, а заодно и процветание торговли. Усвойте смысл этих слов, и о дальнейшем вам уже не придется расспрашивать, да, вероятно, и не захочется.
— Тут, наверно, можно купить американских конфет, — сказал Ангел и вошел в кондитерскую.
II
— Куда вам хотелось бы направиться сегодня, сэр? — спросил гид Ангела, который, стоя посреди Хэймаркет, поводил головой из стороны в сторону, как верблюд.
— Мне хочется в деревню, — ответил Ангел.
— В деревню? — переспросил гид с сомнением. — Там неинтересно.
— А я хочу, — сказал Ангел и расправил крылья.
— Вот Чилтернские холмы, — выдохнул гид после нескольких минут стремительного полета. — Это нам подойдет. В деревне сейчас повсюду одинаково. Будем снижаться?
Они опустились на какой-то луг, судя по всему, деревенский выгон, и гид, стерев со лба облачную влагу, заслонил рукой глаза и стал вглядываться в даль, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.
— Так я и думал, — сказал он. — Ничего не изменилось с сорок четвертого года, я тогда привозил сюда премьера. С завтраком мы тут помучаемся.
— Удивительно тихое местечко! — сказал Ангел.
— Что правда, то правда. Можно пролететь шестьдесят миль в любом направлении и не встретить ни одного обитаемого дома.
— Попробуем! — сказал Ангел.
Они пролетели сто миль и снова опустились на землю.
— И тут не лучше! — сказал гид. — Это Лестершир. Обратите внимание: холмистая местность, дикие пастбища.
— Я проголодался, — сказал Ангел. — Полетим дальше.
— Я вас предупреждал, сэр, — заметил гид, когда они опять пустились в полет, — что в деревне нам будет чрезвычайно трудно найти обитаемый дом. Может быть, лучше посетим Блектон или Брэдлидс?
— Нет, — сказал Ангел. — Я решил провести день на свежем воздухе.
— Черники хотите? — спросил гид. — Вон там какой-то человек ее собирает.
Ангел сложил крылья, и они плюхнулись на болотистую поляну возле дряхлого, оборванного старика.
— О, достойнейший из людей! — сказал Ангел. — Мы голодны. Не поделишься ли ты с нами черникой?
— Ой, батюшки! — воскликнул старый хрыч. — Вы откуда взялись? Верно, по радио прилетели? И наблюдатель при вас. — Он мотнул на гида подбородком в седой щетине. — Убей меня бог, совсем как в доброе старое время Великой Заварухи.
— Это диалект сельской Англии? — спросил Ангел, у которого губы уже посинели от черники.
— Сейчас я опрошу его, сэр, — сказал гид. — Сказать по правде, я затрудняюсь объяснить присутствие человека в сельской местности.
Он ухватил старика за единственную еще державшуюся пуговицу и отвел его в сторонку. Потом, вернувшись к Ангелу, который тем временем покончил с черникой, прошептал:
— Так я и думал. Это последний из тех солдат, которых поселили в деревне после окончания Великой Заварухи. Он питается черникой и теми птицами, что умирают естественной смертью.
— Ничего не понимаю, — сказал Ангел. — А где же сельское население, где поместья великих мира сего, где процветающий фермер, довольный судьбой поселянин, батрак, что вот-вот добьется минимальной заработной платы? Где веселая старая Англия девятьсот десятого года?
— Вот, — отвечал гид, мелодраматическим жестом указывая на старика, — вот наше сельское население: бывший житель Лондона, закаленный в Великой Заварухе. Другой бы не выдержал.
— Как! — вскричал Ангел. — И на всей этой земле ничего не растят?
— Ни одного кочна, — отвечал гид. — Ни горчичного семечка, ни стебелька салата. Разве что в городах.
— Я вижу, что много интересного прошло мимо меня. Прошу вас, обрисуйте мне вкратце положение в сельском хозяйстве.