Такой способ атаки Ади Балбал смог оценить. Для его тренированного взгляда упругость бедер девушки-всадника, ее похотливые крики и игривые движения плечами и грудями, когда она била противников веслом-дубинкой, превратились в волнующий спектакль, хотя «лошадь» и всадница, потеряв равновесие, опрокинулись в воду, так и не выбив из седел своих противниц. Посланник Гиркании приветствовал героизм девушек, приказав заново наполнить свою чашу.
Схватка стала стихать. Яростные атаки морских дев сместились ближе к краю бассейна. Одна тощая, подвижная наложница с гривой волос, в развевающемся мокром тряпье, разбежалась по краю бассейна и прыгнула в воду. Она приземлилась на один из поплавков, перевернув его и сбросив в воду обеих наездниц.
— Ага, успешная попытка, — заметил Йилдиз, вежливо повернувшись назад к столу. — Не существует грабителей, которые смогли бы долго выстоять против флота Турана.
— Совершенно верно, отец. — Из четырех высокородных, собравшихся за столом, принц Ездигерд единственный не выказывал интереса к состязаниям на воде. Очевидно, все это время он терпеливо ожидал, когда можно будет завершить деловой разговор. — Ключевой вопрос охраны моря — пресечение пиратства, которое беспокоит меня особо, — заявил самый молодой из собравшихся. — Пираты, как, без сомнения, знаете и вы, живущие на востоке, приносят неисчислимый вред всему восточному и южному побережьям. Практически все дело в этом негодяе Амре, которого я бы без промедления поймал и распял бы на мачте его же собственного корабля.
— На нашем, туранском, побережье меньше проблем, — непонятно зачем прибавил Нефет Али. — Кроме, конечно, недавнего происшествия в заливе Аграпура… — Казалось, казначей проговорился, потому что виновато посмотрел на императора и принца. — Но в основном благодаря нашему флоту мы контролируем западные воды.
— Полностью согласен, — резко сказал Ади Балбал. — Должен ли я напомнить вам, — продолжал он, выбрав мишенью для своих упреков принца Ездигерда, — что последнее пиратское судно, которое мы видели, — судно, сбежавшее, вместо того чтобы сражаться, к Аетолианским островам, носило флаг вашей империи? Ведь ваши послания, отправленные окольными путями главарям пиратов в Джафар, разрешали разбойникам совершать морские и сухопутные рейды под вашим флагом? Или это туранские военные корабли сами совершают пиратские рейды? — С арраки, горящим в венах, посол не чувствовал силы сдерживаться. — Вспомните все эти факты, Принц, и скажите, как вы можете искренне стремиться уничтожить пиратов Вилайета?
Казалось, Ездигерд решил посостязаться со своим гостем в негодовании:
— Из-за непрерывных нападений этих негодяев на военные корабли Турана уничтожение пиратства — моя личная цель. Это моя навязчивая идея, уверяю вас…
— Ваши военные корабли! — вспыхнул Ади Балбал, сделав в своей обличительной речи достаточную паузу, чтобы выпить. — Вы говорите так, словно Вилайет — бассейн в вашем гареме! Разве вы не знаете, что у Гиркании тоже есть военный флот? И более чем достаточно будет, если вы остановитесь, перестав вытеснять нас с водных просторов Вилайета!
— Так-так, Великий Посол, — прервал его император Йилдиз. — Давайте останемся друзьями. Я знаю, что не действия нашего военного флота наносят вред вашей стране, и заверяю вас, я никогда не позволил бы такому случиться. Если же Гиркании были нанесены какие-то оскорбления, уверяю, мы найдем их причину и публично накажем провинившихся. Что же касается так называемого пиратского Братства, — добавил он с презрением, — мы пытались подкупить их, это правда. Но не для завоевания вашей страны, нет. К тому же пираты оказались ненадежными союзниками. Они выступили против нас, и я не могу отвечать за вред, который они наносят другим… Так давайте отдыхать и веселиться.
— Нет. С меня достаточно! — Проглотив остатки своего арраки, Ади Балбал со стуком поставил чашу на лакированный стол. — Давайте больше не будем притворяться друг перед другом, строя из себя закадычных друзей, в то время как ваши армии продолжают военные действия на нейтральных территориях. Я спрашиваю вас, можете ли вы отрицать, что действия вашего генерала Артабана в Колчиане угрожают прекратить поставки корабельного леса и руды в нашу страну? Или то, что маневры вдоль границы Запорожки, устроенные вашей армией, направлены на то, чтобы помочь полководцу-марионетке Глегу и его злодеям? Может, вы станете отрицать, что ваши агенты приложили руку К недавнему усилению Яюстши? Пиратство — наименьшая гнусность из всего перечисленного.
— Ади Балбал, позвольте мне успокоить вас, — наклонился вперед император Йилдиз и успокаивающе положил руку на плечо гостя. Но посол резким движением сбросил ее. Его рука легла на рукоять маленького красивого кинжала, висевшего у него за поясом.
Гирканиец не хотел сражаться, особенно таким бесполезным оружием. Но как вскипела его кровь от ар-раки! Он поклялся себе, что в этот раз его выслушают.
— Послушай ты, туранский выскочка, — сказал он, поднимаясь со своего места. — Правящий совет гирканийцев уполномочил меня заявить… нет, потребовать… но что же это?
Понося туранцев, Ади Балбал обнаружил, что окружен и схвачен вооруженным эскортом, который, входя, он оставил за дверью. Стражницы — две пары высоких, мускулистых воительниц Асгарда, одетых в бронзовые латы, рогатые шлемы и кильты из шкур медведя, какие носят на их родине. Легкие топоры висели на бедрах стражниц. Без сомнения, они заметили яростный жест посла, схватившегося за кинжал, — угрозу императору Йилдизу. Но это не снимало оскорбления, нанесенного послу.
— Убирайтесь, отпустите меня, — с яростью набросился он на стражниц, тщетно вырываясь из их захватов. — Как посмели вы прикоснуться к послу Гиркании, находящемуся под защитой закона Эрлика о гостеприимстве? И как вы, император, допускаете, чтобы меня схватили женщины? Предупреждаю вас, мои повелители услышат об этом оскорблении! Стыдитесь, Йилдиз! Разве король и принц могут быть негодяями?.
Император посмотрел печально, но не вмешался, даже когда его стражницы потащили не сдающегося гирканийца к двери.
— Покажите ему башню для гостей, — приказал император своему мажордому. — Пусть поостынет день или два, потом я подумаю, стоит ли освобождать его. Приведите ему писца, если он захочет излить ярость в письменном виде, и девиц, чтобы не чувствовал себя одиноко. И дайте ему попробовать вино лотоса вместо арраки.
Когда яростные крики Ади Балбала затихли в коридоре, Йилдиз повернулся к сыну:
— Заводной человек этот гирканийский посланник. Если бы я хорошо не знал тебя, я бы подумал, что ты намеренно поддразнивал его. Тебе надо глубже изучить тонкое искусство дипломатии, Ездигерд.
Принц равнодушно пожал плечами, как бы подтверждая слова отца.
— Переговоры могли бы затянуться, не подпои вы его. Пьянство — варварская привычка, осуждаемая нашим Пророком Таримом.
Император вздохнул:
— Да, правильно, грязный способ, но так и должно быть. Ничто так хорошо не помогает оценить человека, как вино. Ади Балбал легко попался на эту удочку… Но если его взгляды соответствуют взглядам тех, кто послал его, мне непонятно: почему гирканийцы столь болезненно относятся к любому нашему движению вдоль их южной границы?
— Пусть наблюдают и реагируют как хотят. — Принц сидел спокойно и прямо, не стараясь встречаться взглядом с отцом. — Но с ограниченными военно-морскими силами и традиционной медлительностью в делах объединения конных кланов они мало что могут предпринять против нас.
Йилдиз снова вздохнул:
— Сын, я хотел бы, чтобы ты наблюдал за моими методами правления более внимательно. Ищем ли мы мира со старой империей, желаем ли раздробить ее на куски, или стремимся начать войну, хотелось бы, чтобы мы вели себя мирно по отношению к ним как можно дольше. Иногда можно сражаться десятилетиями и одерживать одну победу за другой, прежде чем выяснится, что идет война. — Император посмотрел через стол на Нефета Али, который с почтением взирал на своего господина. — Но я должен вернуться к этим скучным делам, — напомнил он сам себе. — Исдра, подойди, девочка, и снова наполни мой кубок. Выпивка, подходящая для того, чтобы одурманить солдафона, не так уж и крепка для императора Всего Турана!