Каган раздумывал. Все, что случилось под Киевом, казалось ему случайностью, неизбежной в любой войне. И более всего в этой неудаче он винил печенежских ханов, не сумевших разгромить руссов на Подоле.
Урак решил отойти в приграничный город Хазарии Чугир и ждать там подмоги. Во все концы многоликого Хазарского каганата — к буртасам, булгарам, готам, саксинам, баяндерам, аланам, ясам, касогам — полетели на быстрых конях гонцы с приказом немедленно слать воинов.
Но воинственные планы кагана-беки внезапно переменились — тумен догнал весь израненный воин, едва державшийся на взмыленной лошади.
— Непобедимый! Да продлит Аллах твои годы на тысячу лет! — закричал он пронзительно. — Я принес тебе черную весть! Не казни меня!
— Говори тише, — нахмурился Урак, разглядывая стоявшего на коленях гонца.
— Твои кумвары, о Меч Ислама, потоплены у Каменных гор реки Юзуг. Все воины порублены печенегами. Славный Хамлад-хан Убит!
— Кто ты? — внешне спокойно спросил каган.
— Я Дауд, слуга Фаруз-Капад-эльтебера, о Непобедимый!
— Видал тебя. Помню. От кого ты узнал эту черную весть?
— Об этом рассказал Рашид-хан. Его пропустили урусы в стан Фаруз-Капад-эльтебера. Каган Святосляб предложил тумен-тархану сложить оружие, но он отказался, о Великий!
— Узнаю славного богатура! Был бой?
— Нет, о Светоч Вселенной! Урусы пропустили тумены Фаруз-Капад-эльтебера и Алмаз-хана в степи, и они повели своих богатуров в печенежские земли.
Урак вопросительно поднял бровь.
— Каган Святосляб послал вместе с ними много кумвар со своими богатурами. Впереди поплыли воины бин-беки Олугарда из Варангистана. А все войско урусов и хазар возглавил коназ Саванелд.
— А где сам Святосляб?
— Этого я не знаю, о Несравненный!
Урак прикрыл глаза ладонью. Новость ошеломила его. Он был уверен, что Святослав затратит немало усилий, крови и времени, прежде чем раздавит хазарские силы под Киевом. О том, что Дауд переметчик, не могло быть и речи — Урак отлично знал, что слуга Фаруз-Капада тайный соглядатай ишана Хаджй-Мамеда.
Пораженные новостью, молчали ханы, волей судьбы собравшиеся сейчас все вместе на дороге бегства.
— Понимаю славного Фаруз-Капад-эльтебера! — сказал Урак совсем не то, что думал. — Сначала с помощью урусов он разобьет грязных пастухов, поднявших меч на богатуров Хамлад-хана, а потом ударит в спину хитрому коназу Саванелду!.. Мы награждаем тебя шелковым халатом, славный Дауд! Ты принес отрадную весть! Иди с миром!
На коленопреклоненного вестника набросили зеленый расписной архалук и выволокли вон. Сразу же в шатер вошел Асмид-эльтебер:
— Ослепительный! Заслон под рукой Харук-тархана рубится с урусами коназа Селюда и толстого бин-беки Ядре. Их тысяч пять всего. Прикажи повернуть коней, о Непобедимый, и мы раздавим врага! Здесь нет крепости Пуресляба, и урусам негде укрыться и некуда убежать от хазарского меча.
— Зачем нам рубиться с нищими байгушами? — пожал плечами Урак. — Коназ Селюд не уйдет от нашего возмездия, мы успеем убить его. А толстого Ядре мы захватим в плен и выпустим за большой аыкуп. Мне говорили, что он самый богатый торгаш в Урусии. Нет, мы лучше поспешим на помощь славному. .. — Каган замолчал, сверля испытующим взглядом насторожившихся ханов.
Те подались вперед. Идти на соединение с туменами Фаруз-Капад-эльтебера заманчиво: увидев своих, хазары раздавят урусов Саванелда и варангов Олугарда. Только нужно подождать, когда будут разбиты печенеги. А там снова можно вернуться под стены Куявы и на этот раз взять город. Тумен кагана-беки только что пополнился: пришел большой отряд из Саркела, в нем ни одного босяка — все воины, привычные к сабле и набегам...
Но Урак закончил повеление не совсем так, как того ожидали ханы:
— Поспешим на помощь славному... Альбаид-тархану под гороД Чурнагив!
Ханы удивленно смотрели на своего повелителя. Только ишан Хаджи-Мамед утвердительно кивнул головой.
— фаруз-Капад предал нас! — взъярился вдруг каган. — И в той стороне кроме гибели, нас ничего не ждет! — Он замолчал, зло поводя глазами, и уже спокойнее продолжил: — Как пойдет бой с печенегами, то Алах один знает! Печенегов много. Так много, как звезд на небе. На месте Фаруз-Капада надо бы ударить по урусам, когда они сцепятся с печенегами. Или подождать в стороне. Но Фаруз-Капад молод, отважен и глуп! Он не знает, где надо искать выгоду Великой Хазарии! Поэтому мы пойдем на соединение с Альбаид-тарханом. У него около двух туменов. Мы быстро возьмем Чурнагив и укрепимся в нем, пока туда не пришел Святосляб. Гонцы легкими стрелами летят сейчас по Хазарии. Пройдет немного времени, и под моим бунчуком будет десять туменов! Тогда мы заманим щенка Святосляба в ловушку и, как матерые волки, перегрызем ему глотку и выпьем его кровь!
— Ты славный! Ты предусмотрительный! Ты великий беки! — воскликнули хором ханы...
Орда Урака скорой рысью двинулась к Чернигову.
Потеряв все свои повозки под Киевом, хазары передвигались теперь легко и скоро, благо из-под Саркела воины прислали несколько косяков боевых коней и теперь почти каждый богатур имел заводную лошадь.
Урак торопился: он отнюдь не так пренебрежительно думал о пешей дружине переяславского воеводы, как могло показаться тем, кто слушал его. Соединившись с Альбаид-тарханом, каган-беки прежде всего хотел разделаться именно с полками Слуда и Ядрея. И то, что Святослав может оказаться близко, тоже заставляло спешить, дабы успеть опередить дружины «коназа-пардуса» и выполнить задуманное.
Всего три дня прошло, как Урак прорвался в степь из-под Киева с остатками ал-арсиев и тургудов. А сегодня под его бунчуком мяли ковыль уже более двадцати тысяч богатуров на добрых конях. К нему стекались воины со всей Хазарии: грозное повеление кагана опустошило гарнизоны приграничных крепостей и городов.
Еще перед последней битвой за Киев Урак отправил гонца к Альбаид-тархану, но от того до сих пор не было никаких вестей. Тумены кагана-беки были всего в двух конных переходах от Чернигова, неподалеку от реки Остер, притока Десны, когда передовой дозор задержал гонца, сопровождаемого отрядом арабских богатуров, состоящих на службе у Альбаид-тархана.
Сейчас гонец стоял на коленях перед властелином и говорил с почтением:
— О Непобедимый! Сто лет жизни и блистательных побед желалает тебе храбрый Альбаид-богатур и подносит к своему сердцу твою ладонь, а к твоим стопам покорность и почтение! Мы заморили коней, о Великий, чтобы принести тебе весть о славной победе хазарского меча. Альбаид-тархан подносит тебе, о Побеждающий, русский город Чурнагив!
Когда стихли восторженные клики ханов, гонец продолжил:
— Твои богатуры, о Разящий, захватили у крепости Чурнагив купеческий караван с драгоценными мехами из Северных земель, а также кумвары с урусским медом, воском, куделью и оружием! Альбаид-тархан посылает тебе тысячу соболей. Прими их вместе с покорностью и поклоном! — с этими словами воины сложили к ногам Урака ворох искрящегося меха.
Ханы ахали, цокали языками, зависть разгорелась в их глазах. Гонец продолжал:
— Доблестный Альбаид-тархан хотел направить свой меч на богатый урусский город Лубеч, но вестник твой опередил его. Альбаид-богатур желает узнать твое повеление, о Мудрейший!
Каган-беки щурился от удовольствия, словно кот, только что налакавшийся сметаны.
— Мы довольны нашим слугой, — изрек он важно. — Мы приказываем тумен-тархану Альбаиду, берущему города, ждать нашего прихода. Поспешай с моим повелением, да поможет тебе Аллах! — и, приняв от Сегесан-хана тяжелый кошель с динарами, бросил его гонцу. Тот подхватил подарок на лету, жадно облобызал и пал ниц.
— Спеши, богатур! Время не ждет! А мы поспешим по следу твоего коня!
Радость Урака была несколько омрачена новым сообщением. Тургуды втащили в шатер еще одного гонца со свежей раной на лице. Он молча лежал перед владыкой. Урак долго сверлил взглядом его спину, предчувствуя недобрую весть, наконец процедил сквозь зубы: