Теперь танку «Георгий Хаджинов» и всей танковой армии предстояло наступать в Померании. Боевой приказ о наступлении был получен 28 февраля. Кроме конкретных задач ввиду весенней распутицы и плохих дорог предписывалось брать с собой как можно меньше автотранспорта. Артиллерию и автомашины с горючим и боеприпасами рекомендовалось тянуть танками на буксире[347].
Утром 1 марта 1945 года началась артиллерийская и авиационная подготовка. О ее эффективности судить было пока трудно — стоял туман и моросил мелкий дождь. Но она сделала свое дело. Вскоре пехота прорвала первую линию обороны противника. В то время, когда Катуков и Симоняк решали вопрос о вводе в бой танков, позвонил командующий фронтом. Жуков тут же приказал без промедления бросать на врага танки, не давать немцам опомниться.
С исходного рубежа рванулись вперед бригады Темника и Гусаковского. К 11 часам они уже углубились на 20–25 километров, 1-я гвардейская танковая повела бой в районе Гросс-Зее, а 44-я гвардейская танковая — приступила к штурму Неренберга.
Скверная мартовская погода все же сказывалась на ходе наступления. Передовые отряды, а следом и остальные силы армии, введенные в бой, не выдерживали темпов наступления, да и противник каждый населенный пункт защищал с особой яростью.
Только к утру 3 марта пали Неренберг и Вангерин, удалось прорвать оборону немцев на всю глубину, и для танковой армии открылся путь к Балтийскому морю.
Часть немецких войск отошла на север, другая часть была отброшена к Драмбургу. К этому времени войска 2-го Белорусского фронта завязали бои за город Кезлин, а 2-я танковая армия успешно наступала на Наугард и Каммин.
В ходе наступления армий фронта получилось так, что левый фланг 1-й гвардейской танковой армии оказался оголенным, возникла опасность удара немцев с запада или востока. Оценив обстановку, Катуков вносит поправку в приказ по армии от 1 марта 1945 года, направляет корпус Дремова на захват Драмбурга, Бельгарда. Взяв их, войска должны перейти к обороне и не допустить прорыва противника с востока на запад. Корпус Бабаджаняна получает задачу овладеть Кольбергом, Трантовом и Гросс-Эстином, затем переходит к обороне и готовится отразить удары немцев с запада[348].
3 и 4 марта возросли темпы наступления: главные силы немцев были разгромлены и отступали по всему фронту. Нашим войскам сдавались города и поселки, о чем с радостью докладывали командиры на КП Катукова.
4 марта Москва салютовала доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, а также 1-й Польской армии генерала С. Г. Поплавского, прорвавшим немецкую оборону в районе города Штаргарда и овладевшим другими городами в Померании: двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий[349].
В эти дни был освобожден поселок Рыбино, в котором находился филиал Штуттгофского концлагеря. В нем содержалось 1800 человек — люди разных национальностей: русские, поляки, французы, англичане, норвежцы, датчане. Рядом с лагерем находился ров, где расстреливали узников. Круглосуточно действовали газовая камера и крематорий. За годы пребывания в неволе люди здесь были настолько измучены и истощены, что еле держались на ногах. Танкисты накормили их, обогрели, поделились одеждой и обувью из своих запасов. Покидая поселок, они увезли для командования армии письмо такого содержания:
«Дорогие товарищи! Мы, бывшие заключенные концентрационного лагеря в Рыбино, освобожденные танкистами вашего соединения, выносим свою глубочайшую благодарность родной Красной Армии…
Мы долгое время томились в лагере Штуттгоф под Данцигом. Территория лагеря была обнесена шестью рядами колючей проволоки, по которой был пропущен ток. Более пятидесяти злющих псов и пятьдесят эсэсовцев, не уступающих в свирепости волкодавам, охраняли нас…
Нет слов, чтобы выразить нашу радость. Мы вновь обрели жизнь и смысл существования. Но годы, проведенные в концлагере, никто из нас не забудет»[350].
Когда Катуков прочитал переданное Попелем письмо рыбинских узников, лицо его сделалось белым, как ватман. Среди мужских имен с указанием национальности и профессиональной принадлежности — датский журналист, профессор из Варшавы, польский юрист, инструктор райисполкома Ленинградский области, заместитель председателя Красного Креста Латвии. Привлекло внимание два женских: Егорова Надя — учащаяся из Керчи и Буланова Дина — партизанка из Орла. Даже детей не пощадили фашистские изверги!