Перегруппировав силы, Дремов снова обрушился на город. 20-я и 21-я гвардейские механизированные бригады отражали атаки немцев с юга и не участвовали в штурме Нойштадта. Задачу решили три другие бригады, нанеся рассекающие удары в нескольких направлениях: 1-я гвардейская танковая била с востока, 19-я гвардейская механизированная — с юго-запада, 1-я польская танковая — с севера и тыла. Окруженный город не выдержал напора и сдался.
В Нойштадте было захвачено 15 танков и самоходно-артиллерийских установок, 500 автомашин, 7 тяжелых орудий, а также 250 солдат и офицеров[355].
После выхода танковой армии к Данцигской бухте группировка противника была рассечена на две части. Одна из них отошла к Гдыне, другая — на косу Путцигер-Нерунг.
Рокоссовский ставит новую задачу: ударом танкового и механизированного корпусов прорвать Гдынский укрепленный район и освободить Гдыню.
Но для начала надо было покончить с остатками немецких войск, ушедших на косу Путцингер-Нерунг. Нельзя было допускать, чтобы они ушли морем. Эту задачу Катуков поручил полковнику Бабаджаняну.
На косу был послан небольшой отряд 40-й танковой бригады в составе 5 танков, двух батарей 550-го легкого артиллерийского полка, инженерной роты и взвода автоматчиков. Прочесав косу, отряд вышел в район Гроссендорф, отрезав противнику единственный путь отхода[356].
Теперь все внимание командарм сосредоточил на Гдыне. Город чем-то напоминал крепость Познань: три оборонительные полосы, внешний и внутренний обводы будут трудным препятствием при штурме, здесь все приспособлено к длительной осаде. Не случайно еще в сентябре 1943 года гитлеровцы надолго застряли у этой крепости. А сейчас ее будут защищать не только сухопутные войска, но и флот. По показаниям пленных, в порту Гдыни находятся тяжелые крейсера «Шлизен» и «Шер», вспомогательный крейсер «Гектор», две флотилии минных тральщиков и восемь подводных лодок[357].
17 марта Катуков перебросил 11-й танковый корпус на правый фланг армии и поставил ему задачу: во взаимодействии с частями 134-го стрелкового корпуса наступать из района Глодовкен в направлении Бюкенберг, Кляйн-Катц, ударом с юга, поддерживая 8-й гвардейский мехкорпус, овладеть городом и портом Гдыней[358].
Перед прорывом вражеских укреплений в армиїр прибыл командующий фронтом К. К. Рокоссовский. Он познакомился с планом штурма Гдыни, одобрил его, затем решил побывать в 11-м гвардейском танковом корпусе, совместно с которым действовала 1-я польская танковая бригада.
Катуков позвонил на командный пункт Бабаджаняна и спросил: не обстреливают ли НП и дороги к нему? Комкор не скрывал, что противник изредка постреливает, но снаряды ложатся вдалеке.
В середине дня Рокоссовский и Катуков подъехали к наблюдательному пункту. Их сразу же отвели в свежевырытые траншеи.
«Не успели мы пройти несколько шагов, — вспоминал Бабаджанян, — как прямо перед нами разорвался снаряд. Через несколько минут второй, сзади. „Вилка!“ — мелькнуло в голове. М. Е. Катуков, наклонившись ко мне, громко зашептал: „Что же ты, а говорил…“ Константин Константинович услышал, улыбнулся, сказал Катукову:
— Не пили, не парад — война. Стреляет же не он — противник, не запретишь же ему. Давайте пока что в надежный окоп, а машины с бугра прикажите убрать.
Мы сидели в окопе молча минуты три-четыре, пока обстрел прекратился.
— Ну, — сказал Рокоссовский, — доложите коротко ваши соображения по наступлению.
Слушал внимательно, все время глядя на карту.
— Когда хотите начать?
— Завтра с рассвета, если разрешите, товарищ маршал.
— Хорошо, начало в 8.00. Но город должен быть освобожден»[359].
Начальство уехало, а Бабаджанян отдал приказ войскам сосредоточиться в лесу в районе Кениглих, Форст, Гневау, отсюда корпус совместно с пехотой должен начать атаку.
19 марта после 40-минутной артподготовки пошла в бой пехота, за ней — танки. Севернее корпуса Бабаджаняна немецкие позиции атаковали 40-й стрелковый и 8-й механизированный корпуса.
Сопротивление гитлеровцев возрастало с каждым часом. Вели огонь артиллерийские батареи Гдыни и Данцига, стреляли дальнобойные корабельные пушки. Наши танки и самоходные установки с трудом продвигались вперед, лишь в конце дня танкисты овладели районом Витцлин, Биркенберг и вывели туда пехоту. Начальник штаба 11-го гвардейского танкового корпуса Н. Г. Веденичев писал в донесении: «Условия местности для действия были очень трудные. На направлении действия корпуса имелось только одно шоссе. Распутица, сильно пересеченная местность, покрытая лесом, заставляли действовать вдоль шоссе, так как попытки наступать вне дорог приводили к тому, что танки застревали в грязи, становились мишенью для самоходок и артиллерии противника»[360].