–Да ну?
–Серьезно, уверяю тебя. Комаров погрызся с начальством, написал на тебя длиннющее представление, всем отделом собирали компромат. В следующем месяце гарантированно ждет тебя повышение до капитана!
–Ну ребят, вы даете! – обычно расторгать невозмутимого Соколовского было довольно сложно, сейчас был не тот случай. Потом Бернс клялся, что видел в глазах друга слезы, а тот, как обычно, все отрицал.
–Соскучились по тебе, Юр, -отозвался Полозков,– сами не ожидали.
–Да и дел накопилось, – жалобно ввернул Бернс, – я один не справляюсь.
–О, вот в это я поверю! – компания принялась за угощение. В конце концов, жизнь продолжалась и властно рвалась на волю из темницы воспоминаний.
Долго посидеть не удалось, в палату заглянула медсестра и сказала, что вызовет охрану если они не уберутся, и не прекратят шуметь. Бернс разрулил ситуацию, широко улыбнувшись сорокалетней медсестре, та ожгла его мрачным взглядом и скрылась. Стараясь не палиться, смотались и остальные. В затянутой сумерками палате осталась только Лиза.
–Сейчас тоже побегу, еще завотделения придет, нагорит. Так, значит, твердо решил вернуться? – вдруг посерьезнела она.
–Выходит так,– отозвался Соколовский, невольно отведя глаза.
–Тебе смертей мало, Юр? – начала она давно планируемый тяжелый разговор. – Сашка погиб, тебя еле откачали, а опять туда же? Неужели другой работы нет, без всей этой грязи, этой крови?! – ее голос захлебнулся и сорвался на шепот.– Неужели снова придется ждать? Я не смогу потерять снова! – выпалив последние слова, Лиза вспыхнула, боясь взглянуть на собеседника. Потом все же посмотрела, снизу вверх, как тогда, в их последнюю встречу перед перестрелкой. Соколовский улыбался, тепло и открыто, впервые за долгое время. Он отлично ее понял, все, что девушка хотела сказать. Как боится она, думая, что предает Сашку, но стремясь вырваться из-под груза горечи. Как мечется, до сих пор не понимая, куда бежать, заблудившись в сомкнувшемся вокруг сером тумане. Она только думала, что способна все спланировать, отдаваясь под конец минутному порыву. А теперь растерялась, хоть и не желала сознаться в этом. И, решившись, он притянул ее к себе, ероша ее волосы пальцами.
–Бедная моя напуганная девочка,– пробормотал он,– и как странно пробовать называть тебя своей. И открыто говорить, как ты мне дорога. Непривычно, даже неудобно. Я не могу, Лиз,– он взял ее за плечи, чуть отстранив, чтобы видеть ее лицо. – не могу и не хочу ввергать тебя в то же болото. Ты права, конечно, есть другая работа. Другая жизнь, пусть так. И она у тебя будет, не сомневайся, и я обещаю, честно обещаю, всегда быть рядом с тобой и поддерживать тебя. Но делать тебя своей не стану, и ждать меня, и терять тебе не придется. Я знаю, как ты убиваешься по Саше даже и теперь, хоть внешне немножко и оттаяла. С моей помощью.– он добился своего, у нее в глазах появились озорные смешинки, за которые он ее обожал. – И не позволю вот так же убиваться по мне, нет. С тебя хватит, Лиз. Сашка тогда еще мне сказал, что хотел купить тебе розы после дежурства, прости, что раньше не говорил.
–Вот ты всегда так,– обиженно ответила она, подавляя в себе предательское дрожание голоса,– сам все хочешь решить за других. Вы оба так похожи, мне даже страшно. Только я устала искать Сашку. – она говорила уже скороговоркой, боясь, что опять расплачется.– А ты, тебя же убьют там, в конце концов!
–Это ты загнула, Лиз,– усмехнулся он,– с чего ты взяла, что меня обязательно убьют? Вон, даже капитана давать хотят, ценят, оказывается. Прорвемся, вот увидишь.
–Ты вечно притворяешься, как всегда,– зло сказала она, загораясь.– я в эти недели все поняла! Думаешь, сможешь без меня? Думаешь, я смогу забыть, как здесь сидела, прислушиваясь к каждому чертовому шороху?! Не строй из себя фаталиста, ты никуда от меня не денешься!
Не в силах дольше себя сдерживать, он, наконец, позволил себе поцеловать ее по-настоящему, как столько раз представлял. Думал ли он, что предает старую дружбу, занимая чужое место? Может быть, да. Но уж точно не сейчас.
За окнами больницы темнело и набухало небо. Собиралась первая в этом году весенняя гроза, слишком ранняя и оттого непредсказуемая. Вдали тихо грохотал гром, недоумевая, почему его не слышат и не обращают внимания. Накрапывал дождь, оставляя маленькие кратеры в пыли, похожей на лунную поверхность. Дождь придет совсем скоро и смоет накопившуюся грязь с очнувшихся от мороза и снега улиц, пробудит их к чему-то новому, столь же неизбежному, как восход солнца через несколько часов.