Ещё какое-то время потребовалось, чтобы просмотреть запись боя и определить, кого срезали первым. Наконец Раэлин объявил:
– Два-ноль, Эйлиф Гримвард выбывает, последний раунд в миссионерской позе… тьфу, в одиночном режиме. Не то чтобы у кого-то здесь есть сомнения, что Руссо продует всухую…
– Раэлин! – привычно рявкнул архимаг Эрдланг, наверняка даже не надеясь хоть немного призвать к порядку своего пернатого приятеля.
– Да чего Раэлин? Просто озвучил то, что все подумали!
Кори следовало бы проявить побольше восторга – она получила рыжего ублюдка на десерт! На блюдечке и с каёмочкой! Однако поди ж ты, только и хотелось завершить бой поскорее.
«Дагмар небось волосы рвёт от досады – такой позор на всю Империю!» – злорадно подумала Кори, силясь вернуть себе боевой настрой.
И не удержалась – посмотрела.
Будь проклят этот солхельмский дурень! Нет бы впрямь волосы рвать, а он не сводит с Кори пронзительного взгляда. И ведь далеко вроде, а тепло так, будто Тео совсем рядом, обнимает, прижимает к себе так привычно и знакомо. Любит. Так сильно, что сердце где-то в горле колотится.
«Будь! Ты! Проклят!»
И будь проклята она сама, тоже идиотка редкостная.
А хотя зачем, она ведь уже…
Толпа изумленно затихла, когда Кори одним лихим движением упрятала оружие в ножны, развернулась спиной к соперникам и пошагала к защитной границе.
– Хм… Ликорис?
– Я сдаюсь, раунд за ними. Всё.
– Че-его?! – так и взвыл Раэлин, едва ли не перейдя на фальцет. – Ликорис, какого такого демона, то бишь тебя? Ты щас имперский тотализатор поломала ко всем своим клятым родичам!..
– Бреннан, вернись на позицию! – подумать только – у недоумка Руссо хватило наглости подать голос. – Чё за цирк? Иди и победи меня как положено, раз такая крутая!
– Мне это ни к чему, – безразлично пожала плечами Кори, остановившись вполоборота к нему. – Я в финале так и так, а ты… ты радуйся подачке, как и положено брехливой шавке.
И, отвернувшись от побагровевшего в цвет волос боевика, она неспешно зашагала к выходу.
– Кори, переигрывайте! – опомнился Раэлин. – Ты слила! Переигрывайте!
– Они мне не соперники. Буду переигрывать только после честной жеребьёвки, – Кори нашла взглядом возмущенного грифона, стиснувшего эхофон обеими руками, и надменно вздёрнула подобородок. – И что вы мне сделаете, дисквалифицируете?
Понятное дело, никто не станет дисквалифицировать любимицу спонсоров. Разве только она кого-нибудь убьёт и съест. Повисла недолгая пауза, в ходе которой комментаторы, отключив эхофоны, о чём-то переговаривались между собой. Пару раз даже схватились за амулеты связи.
В итоге Раэлин вернулся и неохотно озвучил:
– Боги и богини, ну и дурдом. Бреннан – Руссо-Гримвард, два-один, сорок четыре – тридцать три. Предварительно!
– Ну охренеть теперь, – пробормотала Кори. Одними губами, чтобы сеть не разнесла её веское мнение по всей арене.
Ну их в Бездну. Пусть хоть заорутся, но так поступить – правильно. Что бы между ними ни случилось, а Тео заслужил место в финале, даже если рыжий кретин и нет.
– Стой! – послышался знакомый голос, звонкий, на грани истеричности. Поспешившая было к Кори Этель так и замерла на месте. Как и она сама. Только голову повернула – против воли, не иначе, – и увидела, как перемахнул через ограждение Тео.
По трибунам предсказуемо пронеслись шепотки, мерно переросшие в гул, Кори не видела, но знала, что менталисты сейчас сосредотачивают все внимание на них.
– Не уходи от меня, Кори.
Кори не уходила – просто потому, что окаменела от такой наглости. И слов найти не могла, даже матерных – по той же самой причине.
(Ну, официальная версия для самой себя была именно такой. А что уходить от Тео попросту не хотелось, так это никто не докажет.)
И то ли Тео как-то хитро заклял свою обувь, то ли Кори не совсем адекватно воспринимала время и разделяющее их пространство, но приблизились к ней очень быстро. Сильная рука легла было на плечо в попытке развернуть, но она, наконец, сумела отмереть и оттолкнула ее от себя в последний момент. Развернулась сама, с трудом заставила себя придать лицу сносное (и злое) выражение… и оторопела. Лазурит, вещая о непотребном состоянии Дагмара, ничуть не соврал. Выглядел тот несчастным, потерянным и очень уставшим, на щеках красовалась щетина, а глаза, обычно яркие и такие ясные, были непривычно тусклыми.