XIII
Трижды в течение суток приводили Бориса к Шварценбергу и трижды уносили в подвал. Юноша упрямо молчал. Ему загоняли иголки под ногти, посылали горячими углями живот и спину. Он кричал, корчился от боли, до крови искусал губы, но не говорил ни слова о том, что интересовало его палачей. И только на исходе дня, обессиленно рухнув на пол, простонал:
— Не мучьте... Скажу... В разведку послали меня... Прорываться наши будут... В воскресенье...
И замолчал, припав щекой к холодному грязному полу.
— Воды! Воды ему! — крикнул Шварценберг. — Шнель!
Сам поднял Борису голову, влил ему в рот воды. Борис открыл глаза.
— Да. В воскресенье, — повторил он шепотом.
— В какое время?
— Утром... На рассвете...
— Где, в каком месте?
— Тес... — и у Бориса закрылись глаза. Шварценберг брызнул водой ему в лицо, наклонился еще ниже:
— Ну-ну? Говори.
— Т-теснина...
— Дарьяла?! — подхватил Шварценберг. Борис утвердительно кивнул головой.
Шварценберг ходил по комнате. Он был мрачен и растерян. «Врет? Нет. Кажется, нет. А вдруг?.. О, майн гот! Неужели у них даже такие — способны на все?»
Он круто повернулся, склонился над Борисом. Лицо у парня было белым, каким-то прозрачным, будто в нем уже не осталось ни кровинки.
— Ну, щенок, смотри! — стиснув зубы, глухо, по-русски, сказал Шварценберг. — Соврал — повешу, повешу собственными руками!..
Борис молчал.
Он был мертв...
XIV
Разведчики оставили остров рано, с восходом солнца. И все же они немного опоздали. Когда пришли на то место, где намеревались переправиться через реку, самолет уже разворачивался над Зеленой поляной, отыскивая место для посадки.
Быстро подготовив лодку, Шаповалов и Бондаренко поплыли первыми. Когда высадились на берег, лодку, к которой был привязан длинный кусок кабеля, разведчики потянули назад, а они бросились на «аэродром». Разостлали полотно, и Шаповалов, обойдя поляну, направился к дороге, чтобы посмотреть, что происходит там.
Начинало светать. Шаловливый предутренний ветерок проник уже в лес и стал шевелить зеленые косы березок. Березки лениво отмахивались и снова затихали, разморенные сладким предутренним сном.
Бондаренко догнал Шаповалова, и они тайком начали пробираться по росистому зеленому кустарнику.
Кустарник оборвался неожиданно, и они застыли на месте. На дороге, до которой не было и полусотни метров, стояла легковая машина, а впереди и сзади нее — по два мотоцикла с колясками. На каждом мотоцикле сидело по три эсэсовца, вооруженных автоматами и пулеметами. Все они настороженно следили за небом.
— Заметили наш самолет, — шепнул на ухо Бондаренко Михаил и приказал: — Беги к реке — скажи, чтобы переправлялись как можно быстрей. Вместе с Мюллером вернешься сюда. И скажи капитану, что если мы завяжем с немцами бой, — пусть немедленно поднимаются в воздух и нас не ждут. Мы отойдем в болото и вернемся на остров, к партизанам.
— Есть!
Бондаренко нырнул в кусты, а Шаповалов лег за низкий широкий пень.
Мотоциклы и машина все еще стояли неподвижно.
А тем временем гул самолета нарастал. Серебристый «Дуглас» шел низко, над самыми кустами — шел на посадку.
Как только он сел, фашисты, находившиеся на дороге, засуетились. Из машины выскочил офицер, отдал какой-то приказ, и три мотоцикла мгновенно опустели. Четвертый, задний, свернул с дороги и, забирая вправо, помчался по тропке к кустарникам.
«Ну вот, мы, кажется, и прилетели!» — невесело подумал Шаповалов и достал из кармана гранату. Его вдруг охватило какое-то безразличие. О себе он не думал. Представлял, — что сейчас будет с его друзьями.
— Ну, ну, идите, идите, — поторапливал он эсэсовцев, сжимая в руке гранату. — Сейчас я вас угощу...
Девять фашистских автоматчиков не слишком смело продвигались вперед. До них уже было шагов тридцать.
Сзади подползли Бондаренко и Мюллер. Бондаренко шепнул:
— Наши вот-вот погрузятся... Капитан приказал отходить...
Офицер, стоявший на краю дороги, что-то громко крикнул, и солдаты пошли быстрей.
— Слышали? Он приказал солдатам бежать. И если мы их сейчас не остановим, они через три минуты будут на поляне...
Михаил, вырвав чеку, резким рывком бросил гранату.
Немцы, очевидно, не ожидали столь быстрого нападения и бросились врассыпную. Трое из них остались лежать на траве.
— Ага! Схватили! — крикнул Бондаренко. Он вскочил на ноги и изо всей силы бросил гранату на дорогу. Она разорвалась под машиной, и машина сразу же загорелась.