Но вот лес остался позади. Перед глазами распахнулось поле, на краю которого сиротливо чернело одинокое строение.
«Разъезд!» — Шаповалов сбавил газ и откинулся на спинку сидения. Все. Здесь им нас не взять! Сейчас будет дорога влево, да вот и она!..»
Он круто повернул руль. Машина послушно вильнула влево и плавно закачалась на неровном и узком проселке. И только тут, в чистом поле, Шаповалов увидел, что идет снег.
Михаил обрадовался ему, как спасителю. Через несколько минут снег занесет на проселке следы шин, и тогда уже никто не узнает, в каком направлении скрылись беглецы.
Дорога была неровной, за двадцать метров ничего не было видно, и Шаповалов сбавил скорость до тридцати километров.
Мягко покачиваясь, «оппель», казалось, плыл по белому бескрайнему океану, плыл неслышно, спокойно и уверенно. И от этой уверенности, с какой катилась машина сквозь белую кипень, становилось тише и спокойнее на сердце у Шаповалова. А когда за окнами снова замелькали деревья — деревья своего, партизанского леса, он улыбнулся и крикнул:
— Все, Генрих Францевич! Вырвались!
XIV
Уже вечерело, когда в просторную штабную землянку, где собрались для встречи Нового года разведчики, ворвался дежурный по лагерю сержант Кузнецов и с порога крикнул:
— На озере автомашина!
Схватив автоматы и ручные гранаты, разведчики выбежали из землянки.
...По запорошенному снегом озеру, держа направление к Кривой сосне, и в самом деле катила черная легковая машина. Время от времени машину заносило, она беспомощно тыкалась из стороны в сторону, пока ее колеса снова не нащупывали шероховатую полоску льда. Тогда машина рывком срывалась с места и двигалась вперед.
— Немецкий «оппель», — не отрывая от глаз бинокля, сообщил Галькевич.
— Не пойму, как он попал на озеро? — удивился Кремнев.
— Что будем делать?
— Задержим. — Кремнев повернулся к разведчикам и приказал:
— Бондаренко, Кузнецов, Аимбетов и Герасимович — взять пулеметы!
...Они залегли под Кривой сосной как раз в тот момент, когда до машины оставалось метров пятьдесят. Теперь уже простым глазом было видно, что в машине, за рулем сидит немец и что больше в ней никого нет.
— Хлопцы! Да это же старший лейтенант Шаповалов! — первым вскочил на ноги Бондаренко. Новенький «оппель», будто испугавшись его зычного голоса, круто развернулся на месте и остановился.
Шаповалов в изнеможении открыл дверцу:
— Вон человеку помогите. Мюллер ранен.
Из машины, бережно прижимая к груди левую руку, осторожно выбирался Мюллер. Ступив на снег, он пошатнулся и, чтобы удержаться на ногах, оперся здоровой — правой рукой на багажник. Лицо майора было землисто-серым, глаза глубоко запали и смотрели на разведчиков смущенно и даже немного виновато.
— Кузнецов! Носилки! — распорядился Кремнев. — Нет, минуточку!
Капитан выхватил из кармана блокнот и быстро написал: «Задание выполнено. Срочно высылайте самолет. Место посадки — Зареченское озеро. Есть раненые. Руслан»,
— Это немедленно передай радисту!
— Слушаю! — козырнул сержант и исчез в прибрежном тростнике.
Шаповалов категорически отверг предложение Галькевича пустить машину под лед. При помощи лодок и досок смастерили примитивный паром, переправили ее на остров, поставили возле бани, под елями.
— Вот и пусть стоит тут, — смущенный собственным упрямством, пробормотал Шаповалов, вытирая рукавом перепачканное грязью лицо. — В хозяйстве, говорят, сгодится и пулемет, а это все же машина...
— Ну что ж, будет вместо гауптвахты! — пошутил Галькевич.
Шаповалов смолчал — и сразу же направился к штабной землянке.
Кремнев сидел за столом над картой-двухверсткой и ждал его.
Шаповалов молча бросил на нары высокую немецкую фуражку, рукой пригладил мокрые светлые волосы и сел рядом с капитаном.
— Диктуй, — взял карандаш Кремнев.
— Координаты отметил? — Шаповалов внимательно посмотрел на карту, утвердительно кивнул головой: — Правильно. Пиши: Взлетных дорожек — три. Ориентир — две одинокие старые сосны. Они стоят в ста метрах от первой дорожки, если смотреть на аэродром с востока на запад. Две другие дорожки — через каждые сто метров влево от первой. Записал? Три ангара. Ориентир — одинокий дуб. Он стоит как раз на крыше среднего ангара. Расстояние между ангарами такое же, как и между взлетными дорожками — сто метров. Дальше. В пятистах метрах от дуба, налево по прямой — командный пункт. Ровно в километре от дуба, справа — склады боеприпасов. Повторяю: ориентиры размещены с таким расчетом, что на них будут смотреть с востока на запад. Эти слова прошу подчеркнуть.