Сергей Джобадзе, в 1999–2000 гг. начальник разведки группировки внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона РФ, полковник[21]:
“Важнейшими задачами разведки в период проведения спецоперации в Грозном являлись своевременное вскрытие замыслов противника и вероятных направлений прорыва из Грозного; уточнение местоположения штабов и пунктов управления, складов и баз боевиков; вскрытие системы обороны, характера инженерного оборудования укрепленных районов и опорных пунктов; определение местоположения объектов и целей, намеченных к поражению при проведении огневых ударов.
При выполнении разведывательных задач наиболее эффективными способами являлись агентурная и радиоэлектронная разведка. Однако отсутствие привязки координат (местоположения) радиосредств боевиков к позывным затрудняло вскрытие системы их управления и связи, а также снижало эффективность планирования огневого поражения противника.
Силы и средства войсковой разведки выполняли задачи наблюдением и действиями разведывательных дозоров. Результативность применения наблюдательных постов во многом зависела от возможности их размещения на господствующих высотах и зданиях и значительно снижалась при действиях в частном секторе и черте города. Разведывательные дозоры в основном использовались в интересах штурмовых отрядов с задачей вскрыть систему обороны противника в полосе их действия. Следует отметить слабое знание и применение личным составом средств разведки и использование разведывательных рот не по назначению. Практически на всех направлениях разведывательные роты внутренних войск составляли основной кулак штурмовых отрядов и действовали для прорыва наиболее укрепленных рубежей обороны противника. Соответственно и потери у войсковых разведчиков были весьма ощутимыми.
При изучении захваченных документов добывались информация о подземных коммуникациях, списки личного состава некоторых отрядов и образцы удостоверений боевиков исламского полка.
На начальном этапе спецоперации разведывательно-боевыми действиями 1 — го и 506-го мотострелковых полков Минобороны были вскрыты некоторые огневые позиции боевиков, система огня, система управления и районы, от удержания которых зависела устойчивость обороны в Грозном. Таковыми явились консервный и молочный заводы в северной части города, больница в восточной части, мощный рубеж обороны по улице Алтайская в северо-западной части и площадь Минутка”.
Боевики
С кем же пришлось столкнуться в Грозном российским войскам? Обобщив все имеющиеся до начала спецоперации сведения, подкрепив их данными, которые были получены уже в ходе ее проведения, оперативный штаб грозненской группировки к середине января 2000 года уже в целом представлял себе картину оборонительных порядков боевиков в городе.
К концу декабря 1999 года, несмотря на потери, боевики сохранили систему управления, организационную структуру, основную часть вооружения, в том числе тяжелого, систему материального обеспечения. Не были уничтожены наиболее влиятельные лидеры боевиков, не перекрыты маршруты их финансового и материального обеспечения из-за рубежа. В Грозном созданы хорошо подготовленные в фортификационном отношении укрепленные районы обороны. Таким образом, основная группировка незаконных вооруженных формирований осталась боеспособной.
Общий замысел действий НВФ включал удержание отдельных, наиболее важных в военном и политическом отношении районов в сочетании с активной партизанской борьбой, диверсионной и террористической деятельностью на территории Чечни и прилегающих субъектов России. Одновременно планировалось развертывание масштабной пропагандистской кампании. Удержание Грозного руководство НВФ рассматривало как одну из основных стратегических задач.
Сергей Джобадзе:
“Отслеживали ли мы крупные банды? Да, мы старались это делать, однако нам мешали весьма существенные препятствия. Разведка внутренних войск, создаваемая в начале 1990-х годов, по сути, на пустом месте, по нашим первоначальным планам должна была обладать значительно большим арсеналом средств и возможностей. Однако реальность внесла свои коррективы. Нам так и не удалось внести поправку в закон об оперативно-розыскной деятельности, которая бы давала нам право осуществлять агентурную работу в рядах незаконных вооруженных формирований. Стать субъектом этого закона наравне с разведорганами других силовых ведомств войскам не удалось, к сожалению. Еще по опыту первой чеченской кампании и даже более ранних конфликтов — осетино-ингушскому или грузино-осетинскому — мне было предельно ясно, что без глубокого агентурного проникновения в среду северокавказских сепаратистов эффективно противостоять им будет очень трудно. Одними войсковыми методами — а именно к этому сводились все наши, я имею в виду внутренние войска, разведывательные действия в Чечне — получать весь необходимый объем информации было невозможно. Естественно, это серьезно сказывалось на нашей осведомленности о реальном положении дел в стане боевиков, их планах и замыслах. Разведсведения от “старших братьев” — Минобороны, ФСБ, даже МВД — нередко оказывались, мягко говоря, просроченными или неполными (они не всегда охотно делились ценной информацией с нами). Примерно так было и при проведении спецоперации в Грозном. И это несмотря на то, что любая информация о происходящем “по ту линию фронта” была нужна внутренним войскам, идущим в первых эшелонах штурмовых подразделений, как воздух. Ее не было. Не смогли мы заранее выявить опорные пункты боевиков, которые они готовили загодя. Вот почему первые действия подразделений практически на всех направлениях операции стали разведкой боем. Более-менее действенным средством ведения разведки в тех условиях, кроме войсковых методов, была радиоэлектронная разведка. Мы пытались прослушивать и перехватывать переговоры чеченских полевых командиров в городской черте. Однако возможности нашей техники были достаточно скромные, а кроме того, боевики быстро научились кодировать свои переговоры и даже активно противостоять нам в эфире. Техника у них была суперсовременная. Зачастую гораздо лучше, чем у нас. Это была уже война мозгов — что-то придумывали они, что-то приходилось в ответ придумывать нам.
21
В начале 1990-х годов стоял у истоков создания разведывательных подразделений во внутренних войсках МВД России.