Совершенно ясно, что сдача Грозного без боя — решительного и ожесточенного — для полевых командиров равносильна окончательной утрате авторитета среди населения. Овладение городом означает коренной перелом в ходе военной кампании, основательно подготовленной Москвой. Без сомнения, в Генеральном штабе полагали, что при этих условиях не обойтись просто спецоперацией — несколько усложненной зачисткой улиц и площадей силами МВД и чеченской милиции. К тому же российское военное руководство априори исключало переговорные подходы в ходе ведения боевых действий, а потому и контактов с властями осажденного Грозного не могло быть.
Возможно, в Минобороны надеялись на чудо, но его, увы, не произошло в течение трех недель после истечения срока ультиматума жителям чеченской столицы. Между тем в Москве поджимают, как представляется, и сроки — одним военно-политическим руководителям очень хочется доложить, а другим услышать о том, что еще до наступления Нового года падет цитадель международного терроризма на Северном Кавказе…
Басаев, Хаттаб и Радуев вывели несколько тысяч своих боевиков из Грозного в горы, планируя активизацию партизанской войны на территории Чечни с наступлением весны, то есть где-то в феврале. А до тех пор противодействие федеральным войскам в Грозном будут оказывать от 2 до 7 тысяч боевиков. Террористы готовятся перехватить боевую инициативу у федеральных сил. Настал кульминационный момент”.
На КП западного направления подводили итоги трех дней спецоперации. В течение 26,27, 28 декабря в группировке погибли 9 и получили ранения 44 человека. После доклада в штаб особого района генерал Малофеев получил приказ командующего снова перейти к ночным действиям. Ханкала требовала взять Старые Промыслы не позднее завтрашнего дня, рекомендовала увеличить темп движения и, не вступая в прямое боестолкновение с бандитами, обходить их опорные пункты в многоэтажных домах и двигаться вперед к намеченному рубежу, а уже потом разбираться с “блокированными” боевиками, оставшимися в тылу… По распоряжению генерала Булгакова на командный пункт западной группировки прибыл его заместитель генерал-лейтенант Владимир Попов с одной целью: жестко контролировать действия должностных лиц группировки по управлению подразделениями во время ночного наступления. Колоссальное напряжение в этот момент, казалось, разрешится на КП искрами высоковольтных разрядов. У многих сдавали нервы, эмоции брали верх над здравым смыслом. Сохранять в такой ситуации трезвый рассудок, осознавая ответственность не только за дальнейший исход проводимых мероприятий, а в первую очередь за жизни солдат и офицеров, было чрезвычайно трудно…
Конечно, офицеры на командном пункте западной группировки, в штабе бригады не имели возможности знать всех обстоятельств, которые оказывали влияние на Булгакова в то время. Могли лишь предполагать… Командующий торопил. Командующего торопили: кому-то казалось, что войска в Грозном действуют неудачно, медлят, осторожничают. И то, что ему, жестко проводящему в жизнь волю высшего руководства и вынужденному без должной подготовки начать спецоперацию в городе, подчас было очень нелегко, подтверждает генерал Геннадий Трошев[24]: “Я уже кратко упоминал о возникшей тогда коллизии, когда стали искать “стрелочника”: не нашли лучшего варианта, как отстранение Булгакова от руководства операцией.
— Да любой другой не справился бы при такой постановке вопроса, — вступились мы с Казанцевым. — Дайте время! Будет вам и белка, будет и свисток, и Грозный со всеми его бандитами…
Признаюсь, больших трудов стоило доказать, что вины Булгакова в неудачном начале операции нет, что это как раз тот человек, который способен без особых потерь взять город”.
И даже в такой нервной обстановке командиру софринской бригады приходилось искать пути решения той задачи, которую поставил перед ним командующий группировкой. Остро требовались хоть какие-то данные о боевиках, их районах и узлах обороны. Осознание того, что впереди до улицы Алтайская софринцы встретят упорное сопротивление, было вполне определенным. Все предшествующие события заставляли сделать именно такой вывод.
К тому времени начальник связи бригады майор Виталий Шевченко уже не первый день пытался засечь переговоры боевиков в эфире. Эфир молчал. Никто не мог поверить, что боевики специально сохраняют режим радиомолчания, но как тогда осуществляется управление их группами, обороняющими район? Возможно, считали в штабе западной группировки, пока не удалось установить радиочастоты, на которых идет обмен данными.