Тогда как другие люди, завидев в парке серпов, старались быстренько улизнуть, тонисты и не думали удирать. Кое-кто из них даже уставился на Цитру с Мари колючим взглядом. Цитра двинулась к ним.
— Анастасия, ты куда? — окликнула Мари. — Оставь, не трогай их!
Но ничто на свете не могло остановить серпа Анастасию, если она на что-то решилась. Кстати, так же как и Цитру Терранову.
— Вы из какого ордена? — спросила она у человека, похожего на их предводителя.
— Мы тонисты дорийского ордена, — ответил тот. — Но тебе-то до этого какое дело?
— Если бы я попросила вас передать сообщение в локрийский монастырь, вы смогли бы это сделать?
Предводитель окостенел.
— Мы, дорийцы, не общаемся с локрийцами, — процедил он. — Они слишком вольно интерпретируют доктрину.
Цитра вздохнула. Она не знала, что хотела бы передать Грейсону. Может, благодарность за спасение? Тогда, в Уичито, она слишком расстроилась, что он не Роуэн, и потому обошлась с ним не очень вежливо. Так и не поблагодарила за то, что он для нее сделал. Что ж, теперь это не важно, потому что послание, очевидно, все равно до него не дойдет.
— Уходи, — сказал главный тонист. На его лице застыло холодное и осуждающее выражение. — Твоя вонь оскорбляет наши чувства.
Цитра расхохоталась, и главарь покраснел от злости. Ей встречались разные тонисты: одни были добрыми и терпимыми, другие всячески старались навязать нормальным людям свое сумасшествие. Цитра сделала мысленную заметку: дорийцы попросту говнюки.
К ней подошла серп Кюри.
— Не трать зря время, Анастасия. От них все равно ничего не дождешься, кроме хамства и дурацких разглагольствований.
— Я тебя узнал! — Главный тонист обратился к Мари с еще большей враждебностью, чем к Цитре. — Твои ранние подвиги не забыты и не прощены. Придет день, и тебе придется за них рассчитаться.
Мари запылала от гнева:
— Ты мне угрожаешь?
— Нет, — ответил тот. — Пусть вселенная вершит правосудие. Каков звон, таково и эхо. — Что, как поняла Цитра, было тонистским эквивалентом пословицы «Как аукнется, так и откликнется».
— Пойдем, Анастасия, — сказала Мари. — Эти фанатики не стоят даже одной лишней секунды нашего времени.
Цитра, пожалуй, ушла бы, но поведение этого человека раззадорило ее. Ей захотелось немного поиграть. Она вытянула вперед руку с кольцом.
— Целуй! — велела она тонисту.
Серп Кюри обернулась к ней в шоке.
— Анастасия, что ты де…
Но Цитра упрямо повторила:
— Целуй, я сказала! — Она знала, что главарь откажется, но, может, другие в его группе соблазнятся? — Даю год иммунитета каждому, кто выйдет вперед и поцелует мое кольцо!
Предводитель побледнел, испугавшись, что этот бирюзовый вестник неестественной смерти может, пожалуй, совратить все его стадо.
— Интонируем! — прокричал он своим людям. — Изгоним их прочь!
И тонисты завели свое странное гудение с открытым ртом. Все они выли разные ноты, и потому казалось, будто жужжит рой пчел.
Цитра опустила руку с кольцом и еще пару мгновений удерживала зрительный контакт с вожаком. Да, он победил соблазн, но с огромным трудом, и он это знал. Цитра повернулась к фанатикам спиной, и они с серпом Кюри ушли.
А тонисты продолжали гудеть им вслед. По-видимому, они прекратят, только когда получат распоряжение от начальства.
— Ну и к чему это все было? — спросила Мари, шагая к выходу из парка. — Ты что, никогда не слышала выражения «Не тронь сектанта — какофонить не будет»?
Мари явно разволновалась. Должно быть, вспомнила брата.
— Извини, — проговорила Цитра. — Не стоило мне ворошить осиное гнездо.
— Да, не стоило. — Чуть помолчав, Мари добавила: — Этот мерзкий тонист в одном был прав. Твои поступки всегда возвращаются и преследуют тебя. Прошло почти сто пятьдесят лет с того дня, когда я выдернула с корнем гнилую поросль правительства, чтобы освободить дорогу лучшему миру. И я пока не заплатила за эти преступления. Но однажды эхо отзовется.
Серп Кюри больше об этом не заговаривала, но ее слова, а вместе с ними и гудение тонистов, звучали в мозгу Цитры весь оставшийся день.