Так что когда серпы разрушают то, над чем я так тщательно работаю, мне некого винить, кроме себя самого.
— Грозовое Облако
22 Смерть Грейсона Толливера
Грейсон окаменел. Он был способен лишь пялиться на агента Крил, пока та разглагольствовала:
— Знаю, прополка — штука неприятная и никогда не происходит вовремя; и даже у нас, служащих Исполнительного Интерфейса, нет иммунитета. Серпы могут забрать кого угодно, а мы не имеем права возразить. Что поделаешь, таков наш мир. — Она заглянула в планшетник. — В твоем досье сказано, что тебя перевели под нашу юрисдикцию примерно месяц назад, то есть у вас с агентом Тракслером было не так уж много времени на установление контакта. А значит, ты не можешь утверждать, что у вас сложились какие-то тесные взаимоотношения. Конечно, его очень жаль, но все мы в конечном итоге примиримся с его потерей, даже ты.
Она посмотрела на подопечного, по-видимому, ожидая ответа, но Грейсон все еще пребывал в ступоре. Агент приняла его молчание за согласие и продолжила:
— Итак, похоже, после твоей выходки на мосту Макинак[14] осталось двадцать девять квазитрупов, и тебе теперь придется оплачивать их оживление. С момента своего перевода сюда ты жил на гарантированном основном доходе. — Крил осуждающе покачала головой. — Ты, конечно, понимаешь, что хорошая работа даст тебе больший доход и тогда ты сможешь выплатить свой долг быстрее? Давай-ка я запишу тебя на прием на нашей бирже труда. Если ты хочешь работу, тебе подберут такую, какая, я уверена, принесет тебе радость. У нас стопроцентная занятость, а индекс удовлетворения работой девяносто три, и это включая самых экстремальных негодных вроде тебя!
Наконец к Грейсону вернулась способность говорить.
— Я не Рубец Мостиг, — сказал он, чувствуя, что этими словами предает всё.
— Прошу прощения?
— То есть я теперь Рубец Мостиг, но… но раньше меня звали Грейсон Толливер.
Она потыкала в свой планшетник, продираясь сквозь окна, меню и файлы.
— Здесь нет упоминаний о смене имени.
— Поговорите с вашим начальником. С кем-нибудь, кто знает.
— Мой начальник располагает той же информацией, что и я. — На этот раз Крил уставилась на него с подозрением.
— Я… у меня тайная миссия, — сказал Грейсон. — Я работал с агентом Тракслером… Ну должен же кто-нибудь знать! Где-то должны остаться записи!..
Она расхохоталась. Агент Крил смеялась над ним!
— Ох, я тебя умоляю! У нас куча собственных агентов! Нам не нужны секретные сотрудники, а даже если бы и были нужны, мы уж конечно не стали бы привлекать негодников, особенно с твоим послужным списком!
— Да я сам выдумал этот список!
Теперь лицо агента Крил окаменело — такое выражение она, должно быть, использовала для самых крепких орешков.
— Слушай-ка, любезный, я не позволю какому-то негоднику делать из меня дурочку! Все вы одним миром мазаны! Думаете, что если мы избрали достойную жизнь служения обществу, то вам позволено потешаться над нами? Уверена — выйдя отсюда, ты и твои подпевалы будете ржать как кони, и мне это очень не нравится!
Грейсон открыл рот. Потом закрыл. Потом опять открыл. Но как он ни пытался, сказать ничего не мог, ибо не было в мире слов, чтобы переубедить эту женщину. И еще он понял, что их никогда и не будет. Да, его просили сделать кое-что, но записей об этом нет и быть не может, потому что вообще-то его никогда и ни о чем не просили напрямую. Формально он не работал на ИИ. Как сказал ему агент Тракслер в самый первый день, он, Грейсон, действовал как частное лицо, по своей доброй воле, потому что только частное лицо может пройти по тонкой границе между Грозовым Облаком и серпами…
…Из чего следовало, что теперь, когда агента Тракслера выпололи, во всем мире не было никого, кто знал бы, чем занимается Грейсон. Юноша погрузился в тайную операцию настолько глубоко, что она поглотила его целиком, и даже само Грозовое Облако не в силах его вытащить.
— Так что, наши мелкие игры кончились? — вопросила агент Крил. — Можем переходить к еженедельному отчету?
Грейсон набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его.
— Ладно. — И пустился рассказывать, как прошла неделя, оставляя за кадром всё то, о чем поведал бы агенту Тракслеру. Больше он ни разу не упомянул о своей миссии.
Грейсон Толливер был мертв. Хуже чем мертв. Потому что в глазах всего света Грейсон Толливер никогда и не существовал.
Брамс!
Если до сих пор Роуэн считал себя виноватым в смерти отца, то сейчас груз вины стал вдвое тяжелее. Такова, значит, цена проявленной им терпимости! Таково воздаяние за то, что он остановил свою карающую руку и подарил Брамсу жизнь! Роуэну следовало было покончить с этим отвратительным типом так же, как он поступал с другими серпами, недостойными этого звания. Но он дал ему второй шанс. Какой же он дурак! Как можно было предполагать, что этакий подонок вдруг покажет себя с лучшей стороны!
14
Мост Макинак (англ.