Исполнив обязанности горничной для нашей вновь прибывшей и поставив пироги в духовку, я разожгла веселый огонь в доме и кухне, как и положено в сочельник, и собралась посидеть в одиночестве и попеть, невзирая на заверения Джозефа, что мои песенки и близко не лежали с рождественскими гимнами. Он ушел к себе молиться, мистер и миссис Эрншо развлекали юную мисс, показывая ей разные веселые безделушки, которые прикупили, чтобы она подарила их маленьким Линтонам в благодарность за оказанную доброту. Их пригласили назавтра провести день на «Грозовом перевале», и приглашение было принято с одним условием: миссис Линтон умоляла, чтобы ужасный мальчишка-сквернослов держался подальше от ее обожаемых деток.
При таких обстоятельствах я и осталась в одиночестве. Я вдыхала густой аромат пряностей и восхищалась сверкающей кухонной утварью, начищенными часами, украшенными веточками остролиста, серебряными кружками, расставленными на подносе в ожидании подогретого эля, который подадут к ужину, а более всего меня радовала безупречная чистота, наведенная мною самолично – как следует выскобленный и подметенный пол. Я мысленно поаплодировала каждому предмету обстановки, потом вспомнила, как старик-хозяин заходил сюда на Рождество, называл меня умницей и вручал шиллинг в подарок; и тут мысли мои перекинулись на привязанность мистера Эрншо к Хитклифу, вспомнились опасения, что после его смерти за мальчиком некому будет приглядеть, – я невольно задумалась о положении бедного ребенка и вместо пения гимнов принялась плакать. Впрочем, вскоре мне пришло в голову, что слезами делу не поможешь – надо попытаться хоть что-нибудь исправить. Я вышла во двор и стала его искать. Долго ходить не пришлось – я обнаружила Хитклифа в конюшне, где он гладил по холеной спине новую лошадку и кормил других животных, как и положено в вечернее время.
– Поспеши, Хитклиф! – позвала я. – На кухне уютно, Джозеф сейчас наверху. Пойдем со мной, я наряжу тебя к выходу мисс Кэйти, тогда вы сможете перед сном посидеть вместе у очага и хорошенько поболтать!
Он продолжал заниматься своим делом и даже головы не повернул.
– Пойдем, ну же! – продолжала настаивать я. – У меня есть для вас по пирожку, они почти испеклись, а ведь тебя еще добрых полчаса в порядок приводить!
Я прождала ответа пять минут и ушла ни с чем. Кэтрин поужинала с братом и невесткой, мы с Джозефом разделили угрюмую трапезу, приправленную с одной стороны упреками, с другой – дерзостями. Пирог и сыр для Хитклифа пролежали на столе до утра, словно подношение для фей. Он ухитрился провозиться на конюшне до девяти часов, потом с мрачным видом отправился прямиком к себе в комнату. Кэйти засиделась допоздна – ей нужно было отдать множество распоряжений перед завтрашним приемом новых друзей; разок она заглянула на кухню, чтобы повидать старого друга, но тот уже лег; она спросила, что с ним случилось, и снова вышла. Поутру Хитклиф поднялся рано и, поскольку был праздник, понес свое дурное настроение на пустошь, так и не появившись до отъезда семейства в церковь. Пост и размышления пошли ему на пользу. Он слегка потоптался подле меня и, набравшись храбрости, выпалил:
– Нелли, приведи меня в порядок, я буду хорошим!
– Давно пора, Хитклиф, – кивнула я, – ты огорчил Кэтрин: она уж и не рада, что вернулась домой! Похоже, ты позавидовал, что о ней думают больше, чем о тебе!
Ему и в голову не приходило завидовать Кэтрин, зато он прекрасно понял, что расстроил ее.
– Она сама тебе сказала, что огорчена? – спросил он с очень серьезным видом.
– Кэтрин заплакала с утра, когда узнала, что тебя снова нет.
– А я плакал ночью, и причин у меня побольше, чем у нее!
– Да, у тебя была причина лечь спать с гордым сердцем и пустым животом, – заметила я. – Гордецы сами навлекают на себя печали. Если тебе стыдно за свою обидчивость, то надо извиниться. Ты должен подойти к ней первым, попросить разрешения поцеловать и сказать – в общем, ты лучше знаешь, что сказать, главное, говори от всего сердца, а не так, словно обращаешься к незнакомке в шикарном платье. Хотя мне пора готовить обед, я выкрою время, чтобы привести тебя в порядок, и Эдгар Линтон рядом с тобой будет смотреться куклой – кукла он и есть! Ты младше, зато, держу пари, выше и вдвое шире в плечах, и запросто можешь его одолеть – разве сам не чувствуешь, что можешь?
Лицо Хитклифа прояснилось, потом он снова помрачнел и вздохнул.
– Нелли, даже если я одолею его двадцать раз кряду, он не станет менее пригожим, а меня это не украсит. Вот бы мне тоже светлые волосы и белую кожу, умение одеваться и вести себя, как он, и шанс когда-нибудь сделаться таким же богатым!