Он сурово посмотрел на меня.
— Я не спрашиваю тебя, откуда ты узнала про Саадедина, так как думаю, что уже знаю ответ. Существует зелье, способное создать Саадедина. Ему просто нужна их сущность, и, как только он ее получит, ее можно направлять, куда нужно.
— Я не понимаю. Что вы имеете в виду, говоря «направлять».
— Зелье, которое они выпьют, превратит их в пыль. Их подхватит ветер, который можно направить куда нужно похожим зельем, который выпьет пожертвовавший собой человек. Его тело впитает в себя их сущность и станет Саадедином.
— Этого дракона можно контролировать?
Он кивнул.
— И он будет творить зло?
— Это зависит от пожертвовавшего собой человека. Если он был хорошим, это превратит Саадедина в зло, но если он был злым и с дурными помыслами, Саадедин станет добрым. Не уверен, что Виверны знают об этом, так как этот секрет известен только нашему виду, — обьяснил он. — Надеюсь, до этого не дойдет, и что они попытаются лишь контролировать Элементальных драконов. Когда они вырастут, они сразу станут Саадедином и будет сражаться за добро.
Я кивнула.
— Будем надеяться.
Он хотел узнать о Поле все, зачем он пришел сюда, стоял ли за теми нападениями, и о чем мы говорили в пещере. Я рассказала все, о чем могла вспомнить. Как профессор Георгиу убила Люциана своим жалом, и как она выглядела, когда обратилась.
— Я думала, у гиппогрифов нет человеческой формы.
— Она не гиппогриф, Елена. Она оборотень, который может обратиться в гиппогрифа. Их яд точно такой же. Я не знал, что у нас остались оборотни по эту сторону стены, и совершенно точно, что Совет делает всё возможное, чтобы найти их.
Я хотела встать и уйти.
— Есть ещё кое-что, что я бы хотел обсудить с тобой, пока ты не ушла, хорошо?
Я снова села.
— Преподаватели говорят, что ты не работаешь с классом, Елена.
— Я не могу.
— Почему?
— Я не могу быть драконом, Мастер Лонгвей.
— Ты и есть дракон. Тебе нужно принять это.
— Я не могу. Мне не нравится то, как я себя ощущаю в другом обличье.
— Со временем станет легче.
— Как? По эту сторону Стены все драконы рождаются драконами. Я родилась с меткой всадника, и стоило мне это принять, как случилось это. Как я могу начать думать иначе и принять это? Я не могу.
— Елена, прекрати ныть. Дракон — это твоя суть. Тебе нужно научиться управлять собою в этой форме. Проклятье. Ты хотя бы представляешь, кто ты?
Я посмотрела на него во все глаза и помотала головой.
— Ты Грозовой Удар. Это очень редкий вид, он вымер давным-давно. Грозовые Удары — удивительные создания. Я понимаю, почему твой отец прятал тебя, Елена. Внутри тебя сидит могущественный дракон. Он такой же сильный, как и Рубикон, но он его противоположность. Грозовые Удары добрые и милосердные, однако, они управляют пурпурными молниями и могут зарядить меня электричеством на несколько лет одним лишь касанием, — он умоляюще посмотрел на меня. — Даже у Блейка нет пурпурной молнии. Прими своего дракона, позволь нам узнать о ней. Мы будем с тобой на всем твоём пути.
Грозовой Удар? Я до сих пор не понимала, что это значит, но если Мастер Лонгвей говорил, что я такая же могущественная, как и Блейк, тогда, вероятно, так и было.
Внезапно я вспомнила о Хранителе Пещеры и о словах Горана в тот день в лесу.
Я покачала головой.
— Что-то не сходится, Мастер.
— О чем ты?
— Хранитель. Он категорично заявил, что драконам не позволено заходить в Пещеру. Если я дракон, разве он не мог распознать этого? И Горан, он обнюхал меня и сказал, что я не дракон. Как я могу быть драконом, если он сказал, что это не так?
— Он тогда был в сознании кого-то другого, Елена. А твоя драконья форма так долго подавлялась, что ты, должно быть, утратила запах дракона.
— Я боюсь.
— Чего?
— Если Хранитель узнает, что я обвела его…
— Елена, успокойся. Они не станут наказывать тебя. Все это время ты и остальные считали, что ты человек. Он не сможет обвинить тебя, я обещаю.
Я кивнула.
— Можешь ответить ещё на один вопрос?
Я снова кивнула.
— Ты видела смерть Пола?
Почему он спрашивал меня об этом? Я снова кивнула. Я не знала, что я видела в пещере, и если бы я сказала, что он все ещё мог быть жив, это могло бы подтолкнуть короля Гельмута к новой череде убийств. В этот раз у него не осталось никого кроме жены, чтобы остановить его. Он мог погибнуть, пытаясь отомстить на Люциана.
— Мастер, — мне нужно было рассказать ещё кое о чем, — Люциан нашел что-то. Я видела это по его глазам, слышала по его голосу.