Он слегка улыбнулся, вздохнул и кивнул.
— Это чертовски клёво.
Я засмеялась от его слов. Я уже давно такого не слышала от него.
Мы попрощались долгим поцелуем и, когда охранники снова прошли мимо нас, разошлись.
Я не могла дождаться возвращения голоса. Сэмми даже попыталась помочь мне, думая о чем-то и сидя напротив меня. Мы смотрели друг на друга, но ничего не получалось, потому что мы взрывались от смеха.
Около десяти мы решили, что уже ночь, и пошли спать.
Голос придет снова, и тогда я буду готова.
Глава 17
Голос не появился. Это бы просто сказалась моя удача, если он решит замолчать навеки теперь, когда я знала, что это значит.
Все же я носила с собой маленькую записную книжку и ждала, когда он решит снова заговорить со мной.
Следующая неделя была довольно впечатляющей, потому что Питер наконец-то Взошел. Он начал рассказывать о том, что испытал, мы ловили каждое его слово. Он заболел пневмонией и три дня находился в больнице. Все усилия Констанс не облегчали его состояние, и когда она убедилась, что он Восходит, то позволила природе взять свое.
По его словам, ему показалось, что он испустил последний вздох, когда внезапно оказался в лесу с винтовкой в руках. В его глазах заблестели слезы.
Отец Питера погиб два года назад в происшествии на охоте. Они не смогли быстро доставить его в город целителей, где было множество Ласточкокрылых. Когда он услышал утиный манок отца, то понял, что с ним происходит. У них был долгий разговор, который не хотелось заканчивать. Наконец, когда он очнулся, то выглядел по-другому. Он казался выше, сильнее и обзавелся спортивными мускулами, которых я у Питера никогда не видела.
— Какой замечательный опыт, — обратилась к классу профессор Фейцер из-за своего стола.
Я очень надеялась, что и я смогу разделить то же самое с папой. Смогу увидеть его и просто извиниться и, наконец, поблагодарить его, как он того заслуживал.
Позже, в тот же день, урок магии тоже оказался интересным, потому что мы стали поднимать перо силой мысли. Это было сложнее, чем с глупой коробкой, и казалось, что носы стали чаще кровоточить.
Это было не так страшно, как в первый раз, и я быстро взяла себя в руки.
— Я мог бы помочь тебе со всем этим, если хочешь, — сказал Пол после сотой неудавшейся попытки.
— Люциану бы это очень понравилось, — сказала я, не в силах скрыть сарказм в голосе.
— Ему не обязательно об этом знать.
— Пол, я ничего от него не скрываю. Мне жаль. Он не самый большой твой фанат, я не могу.
Ну, ладно, это было не совсем так, потому что я не рассказала ему о своём предсказании и о том, что до сих пор видела во сне королеву Катрину, но это я скрывать не собиралась.
— Так ты говоришь, что сначала мне нужно получить его разрешение?
Я хихикнула.
— Типа того.
Он вздохнул.
— Для этого нужно чудо. Есть идеи?
— Спасти его жизнь? — пошутила я, и он засмеялся.
— Я найду другой способ заставить его доверять мне, — в голосе Пола слышалась вся уверенность, какая может быть в мире, он закинул рюкзак на плечо и подмигнул мне, быстро направляясь к выходу.
Что этот парень вытворяет со мной?
В тот же день на арифметике голос, наконец, вернулся, но я не смогла сразу же найти свою записную книжку. Учебники с громким шорохом полетели из моего рюкзака, когда я пыталась достать ее.
Я извинилась перед профессором Дангфри, нашим преподавателем арифметики на втором курсе, и снова села на свое место, как все нормальные ученики.
Голос все ещё говорил, словно вел с кем-то беседу.
Должно быть, урок был очень скучным для того, кого я слышала.
Я записывала слова, которые слышала, хотя и была уверена, что никто не сможет понять, о чем думал этот дракон. Это было совсем не похоже на латынь.
Я исписала почти пять страниц, потом остановилась и махнула рукой на убаюкивающий голос, произносящий иностранные слова.
Когда прозвенел звонок, я побежала в кабинет профессора Фейцер и отдала ей свой блокнот. Она пролистала его с таким видом, будто от этого зависело будущее.
— Я не знаю, как это пишется, поэтому просто записала, как услышала.
Она кивнула, не сводя с него глаз. У нее на глазах навернулись слезы. Что она там вычитала?
— Это прекрасно, Елена, — она вытерла глаза, прочитав последнее предложение. — Я уже давно этого не читала.
— Что это?
— Это очень известное стихотворение. Это диалект, который сейчас называют «старинное наречие». Вот почему ты ничего не смогла понять. Он немного отличается от того, на котором говорит большинство драконов. Все, что я могу сказать, это, что кто бы ни оказался твоим драконом, он питает слабость к старинной поэзии.