У всех глаза на лоб чуть не повылазили от моих слов.
— Знаю, это звучит безумно. Я слышу голос, — сказала я быстро и включила дуру. — У всех Древних есть дар слышать мысли своего партнёра.
— Елена, все Древние являются частями дентов, — сказал Люциан.
— Вот именно.
— Ты часть дента? — у Сэмми появились ямочки на щеках.
— Она так говорит.
— Тогда это Огнехвост или Солнечный Взрыв? — спросил Люциан.
— Да, — я посмотрела на Сэмми.
— Ты думаешь…
— Я не знаю, Сэмми. Может быть. Поначалу она подумала, что это Солнечный Взрыв, из-за моего дневника и описанных там мыслей, но, когда я рассказала, что тебе сейчас приходится переживать, и что я сочувствую тебе, она сказала мне подождать и посмотреть, что произойдет, когда я Взойду.
— Ты можешь слышать мои мысли? — прошептала она.
— Возможно, но это приходит и уходит. Я запишу их, когда снова услышу, и тогда мы узнаем наверняка.
Она восторженно захлопала в ладоши.
— Это так черкруто.
Я засмеялась.
— Совершенно с тобой согласна в этом, — сказала Бекки.
— Вы бы ребята видели профессора Фейцер. Она чуть не запрыгала на месте, когда я рассказала ей.
Люциан засмеялся, но смех не отразился в его глазах. Он все ещё переживал.
***
После ужина мы с Люцианом снова заговорили об этом у лестницы. Он остановил меня у прохладной стены, быстро заглянув мне в глаза.
— Что, если это не Сэмми, Елена?
— Тогда мы разберёмся с этим.
— А если это парень?
— Люциан. Я люблю тебя. И никогда не передумаю, — я нежно коснулась ладонями его щек и поцеловала его.
— Ты не знаешь, каково им, если они не могут стать парой.
— Давай не будем беспокоиться об этом сейчас, хорошо? Я уверена, что это Сэмми.
Он слегка улыбнулся, вздохнул и кивнул.
— Это чертовски клёво.
Я засмеялась от его слов. Я уже давно такого не слышала от него.
Мы попрощались долгим поцелуем и, когда охранники снова прошли мимо нас, разошлись.
Я не могла дождаться возвращения голоса. Сэмми даже попыталась помочь мне, думая о чем-то и сидя напротив меня. Мы смотрели друг на друга, но ничего не получалось, потому что мы взрывались от смеха.
Около десяти мы решили, что уже ночь, и пошли спать.
Голос придет снова, и тогда я буду готова.
Глава 17
Голос не появился. Это бы просто сказалась моя удача, если он решит замолчать навеки теперь, когда я знала, что это значит.
Все же я носила с собой маленькую записную книжку и ждала, когда он решит снова заговорить со мной.
Следующая неделя была довольно впечатляющей, потому что Питер наконец-то Взошел. Он начал рассказывать о том, что испытал, мы ловили каждое его слово. Он заболел пневмонией и три дня находился в больнице. Все усилия Констанс не облегчали его состояние, и когда она убедилась, что он Восходит, то позволила природе взять свое.
По его словам, ему показалось, что он испустил последний вздох, когда внезапно оказался в лесу с винтовкой в руках. В его глазах заблестели слезы.
Отец Питера погиб два года назад в происшествии на охоте. Они не смогли быстро доставить его в город целителей, где было множество Ласточкокрылых. Когда он услышал утиный манок отца, то понял, что с ним происходит. У них был долгий разговор, который не хотелось заканчивать. Наконец, когда он очнулся, то выглядел по-другому. Он казался выше, сильнее и обзавелся спортивными мускулами, которых я у Питера никогда не видела.
— Какой замечательный опыт, — обратилась к классу профессор Фейцер из-за своего стола.
Я очень надеялась, что и я смогу разделить то же самое с папой. Смогу увидеть его и просто извиниться и, наконец, поблагодарить его, как он того заслуживал.
Позже, в тот же день, урок магии тоже оказался интересным, потому что мы стали поднимать перо силой мысли. Это было сложнее, чем с глупой коробкой, и казалось, что носы стали чаще кровоточить.
Это было не так страшно, как в первый раз, и я быстро взяла себя в руки.
— Я мог бы помочь тебе со всем этим, если хочешь, — сказал Пол после сотой неудавшейся попытки.
— Люциану бы это очень понравилось, — сказала я, не в силах скрыть сарказм в голосе.
— Ему не обязательно об этом знать.
— Пол, я ничего от него не скрываю. Мне жаль. Он не самый большой твой фанат, я не могу.
Ну, ладно, это было не совсем так, потому что я не рассказала ему о своём предсказании и о том, что до сих пор видела во сне королеву Катрину, но это я скрывать не собиралась.
— Так ты говоришь, что сначала мне нужно получить его разрешение?
Я хихикнула.
— Типа того.
Он вздохнул.
— Для этого нужно чудо. Есть идеи?
— Спасти его жизнь? — пошутила я, и он засмеялся.
— Я найду другой способ заставить его доверять мне, — в голосе Пола слышалась вся уверенность, какая может быть в мире, он закинул рюкзак на плечо и подмигнул мне, быстро направляясь к выходу.
Что этот парень вытворяет со мной?
В тот же день на арифметике голос, наконец, вернулся, но я не смогла сразу же найти свою записную книжку. Учебники с громким шорохом полетели из моего рюкзака, когда я пыталась достать ее.
Я извинилась перед профессором Дангфри, нашим преподавателем арифметики на втором курсе, и снова села на свое место, как все нормальные ученики.
Голос все ещё говорил, словно вел с кем-то беседу.
Должно быть, урок был очень скучным для того, кого я слышала.
Я записывала слова, которые слышала, хотя и была уверена, что никто не сможет понять, о чем думал этот дракон. Это было совсем не похоже на латынь.
Я исписала почти пять страниц, потом остановилась и махнула рукой на убаюкивающий голос, произносящий иностранные слова.
Когда прозвенел звонок, я побежала в кабинет профессора Фейцер и отдала ей свой блокнот. Она пролистала его с таким видом, будто от этого зависело будущее.
— Я не знаю, как это пишется, поэтому просто записала, как услышала.
Она кивнула, не сводя с него глаз. У нее на глазах навернулись слезы. Что она там вычитала?
— Это прекрасно, Елена, — она вытерла глаза, прочитав последнее предложение. — Я уже давно этого не читала.
— Что это?
— Это очень известное стихотворение. Это диалект, который сейчас называют «старинное наречие». Вот почему ты ничего не смогла понять. Он немного отличается от того, на котором говорит большинство драконов. Все, что я могу сказать, это, что кто бы ни оказался твоим драконом, он питает слабость к старинной поэзии.
— Мой дракон — поэт?
Она рассмеялась.
— Ценитель искусства, такой же, как и его наездница.
Я глубоко вдохнула и выдохнула. Единственный путь — выяснить, любит ли Сэмми поэзию.
— Как называется это стихотворение?
— «Propertius» Вергилия.
Уловив мою заинтересованность, она подробно рассказала, о чем было стихотворение. Оно было о парне, который не знал, что такое любовь, и о том, как любовь обвела его вокруг пальца, после чего он стал свободен. По коже снова побежали мурашки. Это действительно было прекрасно, но совсем не было похоже на Сэмми. Внезапно появилась мысль, что эта новость только ещё больше обеспокоит Люциана.
— Ты все ещё слышишь голос?
Я кивнула.
— Я могу отодвинуть его на задний план, но все равно слышу.
Она взяла обе мои руки и слегка их потрясла.
— Это так чудесно.
Я снова захихикала.
— Теперь нужно выяснить, кто этот поэт.
Она улыбнулась мне, а к ней стали заходить студенты на следующее занятие, я и сама едва успела на магию до звонка.
Я снова не могла сосредоточиться, гадая, кому же принадлежал этот красивый голос. Я лишь знала, что это был мой дракон, но кто это — было тайной, да такой, что даже сэр Эдвард вряд ли смог бы мне помочь.
Поэты были тонкими натурами, и таким оказался мой дракон, и особенно он любил старинные стихотворения, которые могли вызвать слезы у пожилых дам.