Леди София поджала губы.
- Не перебивайте меня, мистер Станиальд. – Отдернула она мужчину.
- Простите, миледи. – Он снова поклонился.
- Так вот, её стоит убрать. - Спокойно и равнодушна объявила она.
Мистер Станиальд не смог скрыть своего удивления во взгляде. Его добрые глаза, окруженные морщинами, обратились ко мне, прося все объяснить, но натолкнулись лишь на ту же растерянность.
- Будет сделано, миледи. – Неуверенно вымолвил он.
Тетушка окинула его взглядом, выражая неодобрение, хотя я и представить не могла, что ей не понравилось.
- Да, и еще, прикажите набрать новых слуг. - Её тон продолжал быть невозмутимым.
Мужчина чуть приподнял брови, и не сложно было догадаться, что происходящее ему нравится ровно столько, сколько и мне, тоесть, не нравится совсем.
- А что же делать со старыми? - он выжидающе смотрел на леди Уныние, все еще надеясь на то, что в ней проснется хоть капля понимания.
- Выплатите им положенное жалование и проститесь. - Но эта женщина оставалась непреклонной.
Она продолжила свой путь, ничего нам не объяснив и вдруг остановилась, обернувшись у широкой лестницы, ведущей на второй этаж.
Мы с мистером Станиальдом все еще продолжали стоять на своих местах, не сделав пока что ни шагу, пораженные и задумчивые.
- И да, мистер Станиальд, - она выждала положенную паузу и продолжила, - вы тоже можете собрать свои вещи.
Звук её каблуков, касающихся ступеней, в тишине казался гулким звоном колокола, предупреждающего об опасности.
Я подняла взгляд на дворецкого, который все жизнь был для меня добрым дядюшкой, которого я не имела. Чувство вины смешалось с сожалением. Я должна была быть хозяйкой этого дома, должна была оберегать замок и его обитателей после смерти отца, но я... беспомощна. Я ничего не могу сделать, ничем не могу помочь.
После обеда я стояла у окна своей комнаты и смотрела, как вдалеке слуги разбирают лестницу, ведущую к берегу, которую я помнила всю свою жизнь. Она была не единственной, и мне оставалось лишь молиться, чтобы леди София не нашла другую. И все же, смотря на то, как все, что я любила, рассыпается песочным замком, я не могла сдержать слез. Тогда они у меня еще были. Позже я выплакала все до последней капли.
Мы прожили вместе всего несколько невыносимых месяцев.
То время, что когда-то пролетало для меня легко и непринужденно, словно падающая звезда, сейчас тянулось невыносимо долго и мучительно, как будто меня запрягли в телегу, нагруженную разным мусором, и я все пыталась тянуть её вперед, но та еле двигалась с места. Я не могла теперь сделать в своем замке спокойно и шагу, леди София, казалось, поглотила все пространство вокруг. Она знала о каждом моем слове, о каждом моем движении и стоило мне только раз оступиться, повести себя, на её взгляд, как-то неправильно, как незамедлительно следовало замечание, осуждение, порицание и главное: наказание.
Я благодарила все луны за то, что она не опускалась до телесных истязаний, это то, что сломало бы меня окончательно. А так… я мыла полы, стирала одежду, ухаживала за лошадьми. Не каждый день, не по расписанию, но каждый раз, когда вызывала недовольство моей опекунши, а она, казалось, была недовольна самим фактом моего существования.
В какой-то момент я просто перестала выходить из комнаты. Сидела взаперти, как принцессы из папиных сказок, и смотрела в окно.Тогда я всерьез раздумывала над тем, чтобы сбежать в ближайший городок, Бердест. Большую часть времени мы с отцом проводили в нашем замке, но был особенный день: праздник Затмения, день, когда мы выезжали в городок на празднование. У меня даже там появились друзья. Вот я и раздумывала над тем, могу ли я обратиться к ним? Я не смогла решиться, а потом было уже поздно.
Так прошел наш последний месяц, и кончилось положенное время траура. Возможно, тетушка выжидала именно этого момента, иначе мне непонятно, почему она не выставила меня из моего дома сразу же, как только там появилась.
В тот день наш островок вселенной снова посетили грозы. Океан, казалось, разбушевался не на шутку, тучи хмурились и готовились вот-вот разразиться пронзительными лучами света. Я их не боялась, встречала, как старых друзей, лишь тосковала по лунам, которые они собой закрывали.
В мою комнатушку вошла служанка, не Гретта, другая. Гретта, как и мистер Морис, и остальные уже давно были не со мной. Возможно, если бы они были рядом, я бы не чувствовала себя так одиноко, но я осталась совершенно одна.