— Вот мы вам и говорим! — горячо воскликнул Колька. — Сдурить Сенька может, а нарочно навредить — нет!
Милиционер подумал, взял Сеньку за плечо, указал рукой на толпу мальчишек и девчонок.
— Не мне! Им ответь! Ты ничего про котел не знал?
— Ничего! — твердо сказал Сенька.
— Вы верите ему? — спросил милиционер.
— Верим! — закричали «Красные пчелы».
За столиком в кафе «Баядерка» старший Губарев, Антик и его мать, еще молодая красивая женщина, с тонкими злыми губами и холодными глазами. Сын и мать расстроены. Невесел и старший Губарев.
На эстраде маленький музыкант устало ведет свой нескончаемый концерт.
— Какой город был! — говорит Губарев. — Какие люди!.. И все меньше их… А теперь и вы!.. Не понимаю: вам-то зачем покидать нас?
— Нам здесь больше делать нечего, — ответила мать Антика.
— Уедете, а супруг возьмет и вернется собственной персоной!
— Нет! — твердо сказала Дымбаева. — Уже не вернется.
В кафе заглянул газетчик — старый однорукий инвалид в солдатской шинели, прошел вдоль столиков.
— Свежие газеты!.. Свежие газеты!
Маленький музыкант встал из-за пианино, размял пальцы, порылся в карманах и достал мелочь. Газетчик, не спрашивая, протянул ему три разные газеты. Мальчонка положил их на пюпитр и взялся за скрипку.
Из дверей, ведущих в жилую часть, вышел Борька. Увидев Дымбаеву, поспешил к их столику.
— Мама просит вас зайти к ней. Она нездорова, но очень хочет попрощаться с вами.
Дымбаева встала.
— Хорошо, зайду.
Борька сел на ее место.
Плакала скрипка. Маленький музыкант опять зачитался и забыл, что нельзя расстраивать гостей печальными мелодиями.
Губарев шумно вздохнул.
— Тяжкие времена! Очень тяжкие!.. Улетать из родного гнездышка!.. А ведь и нам предстоит это же!
Антик и Борька вопросительно взглянули на Губарева.
— Не понимаете? — удивился тот. — Мост отремонтируют, кому мой паром нужен будет?.. Сожгу я его, и двинемся мы с Валькой куда-нибудь подальше!
— Как сожжете? — спросил Борька.
— Оболью керосином и сожгу!.. Губаревы не из тех, кто свое добро чужим оставляют!
— Не сожжете! — возразил Антик. — Он железный!
— Тебе папа никогда не рассказывал, как горят металлические цистерны с нефтью?
— За это под суд попасть можно! — сказал Борька.
— За свой-то паром?
Антик усмехнулся.
— За паром тоже.
— А ведь верно! — сдался Губарев. — Такое уж время! За свое засудить могут!.. Лучше погрузимся мы с Валькой на паром и поплывем куда глаза глядят! И пусть тут хоть пять мостов строят!
Губарев налил Антику соку, себе пива и задумчиво произнес, возражая сам себе:
— Пять, конечно, не построят… А второй — обязательно! Железнодорожный, специально для завода… Вырастешь, приедешь как-нибудь в родной город, а тут цехов десятка три! И даже старики забудут, что это бывший дымбаевский завод!
На высоком берегу длинная цепочка ящиков с оборудованием, вытащенным с речного дна. Тут же и котел, обитый досками. Все эти машины и станки будто выстроились в очередь и ждут, когда можно будет перейти по мосту на другой берег.
А мост уже почти готов. Строители сколачивают настил из толстых досок, красят перила.
Внизу на реке плот. На нем бригада «Красных пчел». Мальчишки обшивают досками быки моста, а девчонки покрывают обшивку смолой, чтобы предохранить дерево от сырости.
Плот очень длинный, такой, что по нему можно добраться до двух быков. У одного работает первая десятка, у другого — вторая. Сенька включен в десятку Верки Дадоновой. Вместе со всеми мальчишками он приколачивает доски к бревнам.
Перевесившись через перила, вниз посмотрела Стэлла. Весело крикнула:
— Здравствуйте!
«Красные пчелы» подняли головы. Взглянул вверх и Сенька.
— Здравствуй, Сеня! — сказала Стэлла.
— Здравствуй! — смутившись, ответил Сенька.
Верка Дадонова сердито повела кистью и нарочно мазнула смолой по Сенькиным пальцам. Он отдернул руку.
— Ничего, Сеня! Отмоется! — рассмеявшись, крикнула сверху Стэлла.
К заводу подвезли доски. Чинят прохудившийся забор. Сенькин отец бодро бегает на деревянной ноге, покрикивает на рабочих. Подарок Дымбаева — серебряный свисток болтается на груди.
Над заводскими воротами комсомольцы приколотили фанерный щит. Девушка в красной косынке старательно малюет на нем призыв. Она уже написала: «Восстановим заво…» И задумалась. Спросила у парней, придерживавших стремянку:
— Чего дальше-то?.. Какая буква?
Комсомольцы задрали головы. Шевеля губами, прочитали написанное и переглянулись.