Сделав круг, он останавливается на рельсах и смотрит вдаль. На путях по-прежнему пусто. Тогда он подвинул полено к колесу теплушки и сел. Задумался. Потом сунул руку за пазуху и вынул мандат. С фотографии на Глебку взглянули строгие отцовские глаза.
По заснеженной дороге вдоль железнодорожной колеи тащатся сани. Глаша понукает лошадь, помахивает кнутом. Впереди видны три теплушки.
— Не соскочили! — удивляется Минька, заметив вагоны.
Откинув голову к колесу, спит Глебка. Кепка у него съехала на лицо. Спит он и не слышит шагов.
Из-за вагона показываются Глаша и Минька. Заметив Глебку, оба останавливаются. Глаша озабоченно оглядывает спящего.
— Не замерз ли он насмерть?
— Мертвые не дышат! — шепчет Минька.
Глебка пошевелился. Кепка съехала набок, приоткрылось улыбающееся лицо. И снится Глебке, что он вместе с отцом в своей петроградской квартире… Они только что вошли в комнату, усталые и довольные. Отец снимает с ремня коробку с маузером и вешает ее на гвоздь. Мать ласково тормошит Глебку и помогает расстегивать пуговицы кожаной куртки…
За теплушками стоят сани. Лошадь переступает с ноги на ногу, трясет головой. Звякает под дугой колокольчик…
Глебка слышит перезвон, но не просыпается. Он все еще там, дома. Мама несет к столу большое блюдо с горкой дымящихся блинов, радостно говорит:
— Вот и паек прибавили!..
Раскрывается дверь. На пороге — часовой, которого Глеб видел у ворот Кремля.
— Глеб Глебыч здесь живет?
Заметив Глебку, часовой широко улыбается и идет прямо к нему.
— Здравствуй, Глеб Глебыч!.. А меня Ленин к тебе прислал! Велел передать большое спасибо!.. Выручил ты питерцев! Крепко выручил!..
Глаша наклонилась к Глебке и ласково дотронулась до его плеча. Глебка вздрогнул. Фляжка с керосином стукнулась о колесо…
А Глебке снится, что разбилось стекло. С улицы с ножом в зубах лезет в комнату рыжий верзила.
— Стой! — кричит Глебка.
Сонное видение раскалывается и разлетается, как осколки стекла.
— Стой! — снова кричит Глебка и раскрывает глаза. Перед ним — Глаша и Минька. Спросонок он принимает их за бандитов.
— Сдавайся! Пристрелю! — хрипло кричит он и вскидывает руку, но сразу же чувствует, что в ней нет маузера.
Глебка видит его на снегу, у ног, и нагибается за ним. Минька начинает пятиться к краю откоса. Снег обваливается, и он катится вниз.
Когда Глебка выпрямился, перед ним — одна Глаша. Маузер ничуть ее не пугает.
— Не бойся! — говорит она. — Мы тебя не обидим! Глебка растерянно моргает глазами: только что перед ним были двое, а теперь рядом стояла одна девчонка. Но тут он заметил чужие следы и подбежал к краю насыпи. Внизу под откосом барахтался в снегу мальчишка.
— Ни с места!
Минька испуганно посмотрел вверх и увидел Глашу за спиной Глебки.
— Вылазь, Минька! — спокойно сказала она. — Он не будет стрелять!
— А ты почем знаешь? — огрызнулся Глебка.
— Так ведь незачем! — рассудительно ответила Глаша. Глебка сердито отвернулся от нее, спросил у мальчишки:
— Кто такой? Откуда?
Минька уже успел прийти в себя.
— Я не привык отвечать под дулом пистолета! — важно заявил он.
— Это не пистолет, а маузер! — уточнил Глебка. — Отвечай!
Вмешалась Глаша.
— Я — тутошная! — охотно объясняет она. — А Минька — брат мой, двоюродный… Он питерский, домой едет.
— Из Питера? — недоверчиво переспросил Глебка и, хитро прищурившись, задал проверочный вопрос: — А где ты там живешь? На какой улице?
— Допустим, на Невском проспекте! — цедит Минька.
Глаза у Глебки превращаются в две маленькие недобрые щелки.
— Значит, буржуй!
— Если художники буржуи, то — буржуй!
— Ты… художник? — удивился Глебка.
— Мой отец художник!
— Рисует, значит? — неопределенно произнес Глебка.
— Вот именно — рисует! — ответил Минька и, усмехнувшись, добавил: — Ты оччень догадлив!
— Ну ты! — одернул его Глебка. — Это еще смотря что рисует! Может, царей да генералов всяких!
— И генералов! — подтвердил Минька.
— Ах ты!.. — Глебка задохнулся от возмущения. — Да я тебя сейчас…
— А ты не ругайся, — сказала Глаша. — Он их смешными рисует!
— Весь Петроград знает эти карикатуры! — с гордостью произнес Минька. — Моего отца работа!
— Что ж ты сразу не сказал! — воскликнул Глебка. — Вылезай! — Он протянул руку и помог Миньке выбраться на насыпь. — Я эти плакаты сто раз видел! Здорово нарисовано!