— Тебе можно и нам нет? — врач кивнула на мой стакан с мартини. Где сока как бы уже почти не осталось.
— Вот ходишь ты по краю, Лена — я тяжело вздохнул — Врезать бы тебе по заднице, а нельзя! Авторитет потеряю.
— А еще потеряешь, если будешь секреты разводить — Калиновская покрутила белую прядь над ухом. Я заметил, что Лена переоделась. Сняла шапочку, белый халат. Под ним оказалась синяя блузка с глубоким декольте. Наше вниманию была предложена замечательная трешка, в ложбинке который покачивался какой-то кулончик.
— Что разглядываешь? — усмехнулась доктор — Имеем не ценим, потерявши плачем?
— Тихо ты! — я долил в стакан все мартини из бутылки, поставил ее по давней русской традиции в ноги — Бойцы услышат, слухов не оберешься.
Ближайшие громовцы сидели в двух рядах от нас и что-то оживленно обсуждали, размахивая руками.
— Никогда я тебя не имел — тут я поперхнулся — В семейном смысле не имел, а не…
— Я поняла, поняла.
— Ты же меня сразу отшила, правильно? Еще во Вьетнаме. Ну и чего теперь ворошить старое? Я женат, ты в невестах ходишь!
— Ты кругом прав — Лена потянулась в кресле, обозначив свое главное достоинство. Потом скинула туфли, провела руками по ногам — В Ханое заглядывала к одной женщине, делала массаж ступней. Коля, это сказка!
Она меня что… соблазняет? Я резко встал, вернулся в конец салона. Иво с Незлобиным уже закончили и на двоих приговаривали такую же бутылку мартини, что выпил я.
— Продолжайте — махнул я рукой на их попытки спрятать бухло. Похоже мы сегодня здорово распортрошим авиабар Андропова.
— Все вывернули, из светошумовых тоже — отчитался Тоом, забирая у меня стаканчик и наливая мартини — Теперь уже можно? За успех?
Внуково встречало нас теплой, весенней погодой. Как не хотелось мне рвануть домой, но после инцидента с гранатой, надо было все лично проконтролировать. Я позвонил в Сберкассу Яны, сказал, что прилетел. Услышал облегченный вздох и кучу вопросов. Жена как из пулемета тараторила — интересовалась, как все прошло в Сарапуле, рассказывала семейные новости. Первое я проигнорировал — не выдавать же секретную информацию по открытой линии? Насчет второго больше интересовался здоровьем супруги. Тут все было отлично, вечером меня с нетерпением ждали домой.
Второй звонок я сделал уже из Алтая служебной Волги. Пока парни грузились в автобус, я доложился Алидину. Общую информацию он получил еще ранним утром, из Удмуртии звонком по спецсвязи, но хотел знать подробности.
— Все штатно, по подпункту Е общего плана мероприятия — туманно ответил я. Хотите разводить бюрократию? Ну так получите.
— Хуй ли ты мне мозг сношаешь своими подпунктами?!? — выругался генерал — Давай детали. Мне на доклад к председателю идти.
Ну я и дал. Пока рассказывал, громовцы погрузились, водитель побибикал мне. И тут я понял, что после мартини как-то не айс садиться за руль. Нет, служебную Волгу с соответствующими номерами и маячками никто бы не стал останавливать. Но подобный подход — это дорога в ад. Только дай себе слабину — все, пиши пропало. Очешься в кювете вверх тормашками. Или еще хуже под каким-нибудь Камазом. И будут тебя выковыривать частями долго и больно.
— Байкалов! — я крикнул в приоткрытое окно — Саша! У тебя же есть права? Тогда садись за руль
“Пушкин” сел на место водителя, мы караванчиком отправились на базу в Балашиху.
Байкалов долго молчать не мог, завел опять разговор про свою любимую поэзию. Дескать, мой урок выучил, читает только идеологически выверенные стихи.
— Хотите один услышать? Очень талантливо написано
— Ну давай — согласился я.
— Ничего так — покивал я — А кто автор?
— Вот еще — затараторил снайпер:
— Это как-то похуже. “Человеки…”. Так кто автор?
— Юрий Владимирович! — Пушкин прибавил газу, смело пошел на желтый, автобус за ним.
— Какой Юрий Владимирович??
— Андропов!
— Ты шутишь??
— Нет, Яна рассказала. Ну та стюардесса
— Блондинка?
— Она — Саша перешел на шепот — Юрий Владимирович ей лично читал свои стихи. Она потом записала.
— А ты запомнил?
— Запомнил.
— Так это она тебе государственную тайну разболтала? — я засмеялся. Андропов то оказывается поэт!
На базу я приехал в отличном настроении. И как говорится, сразу угодил с корабля на бал. Наш замполит с брызгами слюны орал на солдат из 2-го полка. Вдалеке я заметил бойцов 3 и 4 отделений Грома, которые с удовольствием “грели уши”.
— Что случилось? — поинтересовался я у Воскобойникова, когда тот перестал вопить
— Представляешь, майор… Тут Гречко к нам на базу собрался приехать.
— Министр обороны?
— И не один. С ним еще кто-то из ЦК. Хотят посмотреть твой Гром, штурм террористов, может какие-то показательные схватки бойцов. И вот Козлов дал команду прибраться на территории.
Уборка включала в себя, разумеется, покраску забора и только появившейся травы. Решил генерал, что она недостаточно зеленая — послали духов из нового призыва ее красить. А с ними художника из хозроты. Так сказать для контроля эстетической стороны.
Дали две здоровые банки зелёной краски. Художник посмотрел на эти банки и сказал, что краска разного колера, можно хохму сделать.
В процессе работы духи поняли, что рисуют под руководством маэстро три знаменитые русские буквы огромного размера. Правда когда закрасили весь назначенный участок как-то краски слились и надпись как-то потерялась…
"Погодите, вот высохнет!" — хихикнул художник.
Разумеется, солдатики замполиту тут же своего начальника вломили — отмазывать не стали. Так что мне все рассказывали в подробностях и лицах.
Работу прапорщик принял без вопросов и даже похвалил за скорость. Генералу доложили, он одобрил.
На следующий день, глядя на свежепокрашенный забор чудилось присутствие некой крылатой надписи, но не явно — на уровне ощущения. То ли краска по разному впитывалась в дерево, то ли с разной скоростью выгорала на солнце.
Проходя мимо Козлов заметил, что “на заборе хуй вырос”. И это в преддверии визита высокопоставленных лиц. Генерала чуть кондратий не хватил.
Послали разбираться замполита. Под его же приглядом забор перекрашивали.
Художник, разумеется, отправился на губу. И его уже забронировали изображать террориста на показательных выступлениях.
— Я должен это увидеть! — первым не выдержал Незлобин, рванул к забору. За ним всей толпой пошли мы.
Даже три слоя краски сверху не спасали ситуацию. Хуй по-прежнему был виден. Да, на уровне ощущений, но тем не менее.
— В черное надо перекрасить все — вздохнул стоящий рядом “Отбойник” — Но это не по уставу.
— Гречко с вами за такое знаете, что сделает? — парировал Тоом — И все будет по уставу.
Дальше шла непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений. Воскобойников орал на срочников, те старательно пучили глаза, на прямые вопросы отвечали по уставу — Никак нет и Так точно. Прямо как в анекдоте про якута. Которого призвали в советскую армию, только вот он знал всего три фраза. На первой же перекличке: