— Паршин! — директор взревел паровозом, ворвался внутрь — Я сколько раз тебе говорил о мерах безопасности! У тебя дверь нараспашку.
Лаборатория была огромна. Столы, стеллажи, какие-то странные металлические камеры с резиновыми руками, вытяжки… В центре стоял лохматый парень в очках в белом халате и с каким-то прибором в руках. Касымыча он ничуть не испугался, начал орать в ответ:
— Я сколько раз просил сделать нормальную вентиляцию, тут духота неимоверная, сдохнуть можно. Вы же знаете, какое у нас тут тепловыделение идет!
Пока начальник и подчиненный переругивались, я рискнул зайти внутрь. Камеры оказались свинцовые, внутри было явно что-то радиоактивное. Какие-то шайбы, бруски… Калиновская попыталась зайти за мной следом, но я ее отодвинул за дверь и даже захлопнул перед носом со словами: — Тебе еще детей рожать.
— Тут у нас радиоционная лаборатория — Равиль развел руками — Но у Феди Паршина — знакомься кстати, это подполковник Орлов — все сделано через жопу…
— Не обращайте внимание, товарищ Орлов — лаборант отмахнулся от начальника — У нас на самом деле тут ничего опасного нет, ни урана, ни плутония…
Мужчины засмеялись. Похоже это была любимая шутка и «через жопу» — их волнует мало.
— Слаборадиоктивные материалы. Немного полония — Федя сел на любимого конька, повел меня вдоль камер — Немного тория…. Так, изучаем эффект на мышках. В разной концентрации. Основные работы делают на Маяке, а мы так, на подхвате тут.
Я заметил внутри камер белых крыс. Эти монстры на мышей были мало похожи. Поежился
— Да не пугайтесь вы! — лаборант ткнул в меня прибором, который держал в руках. Это оказался счетчик Гейгера — Радиация на уровне 10 микрорентген в час
— С какими целями изучаете?
Федя переглянулся с Касымычем. Тот кивнул.
— Ну можно отравить кого-нибудь незаметно. Сунул в чай и никакого противоядия. Человечек дохнет полгода, умирает потом от рака — никто ничего не подумает. Можно даже в сигарету с табаком накрошить чутка. Затянулся пару раз и привет.
Тут я чуть не заржал. А не хотите ли посмотреть «шпиль в Солсбери»?
— Даже на вскрытии не найдут. Ну опухоли, ну рак… — Федя был в своей стихии, что-то переставлял на столе, что-то подавая на подпись Равилю.
Я прошелся еще по лаборатории. Тут было полно свинцовых контейнеров. Больших и маленьких. Все были подписаны. Какой материал, какая радиоактивность, еще какая-то непонятная научная заумь.
— А тот, кто подкладывает все это в чай? Ему потом йод пить?
Федя засмеялся.
— Вино! Раствор йода надо пить до облучения, а не после
— Это почему?
— Йод пьют, потому, что наша щитовидка не различает радиоактивный он или нет — сосет из природы всякий. И потом радиоактивный лежит себе в железе, облучает организм.
— Ага — сообразил я — Смысл в то, чтобы забить место правильным йодом
— Точно! И большая часть опасности радиации — это заполучить внутрь какие-то излучающие частицы. С едой, водой, воздухом.
— О какие у нас специалисты работают! — крякнул Равиль — Хоть сейчас врачом в госпиталь отправляй
— Так что если в перчатках, респираторе и делать все быстро — продолжал рассказывать Паршин — Опасности нет. Уже проверяли. Доза минимальная — больше получишь в самолете летая.
— Товарищ Орлов, пойдемте уже в химическую лабораторию! — Касымыч распахнул дверь — Там нас уже с утра ждут. Все готово для демонстраций
Обратно ехал в сильной задумчивости. Радиоактивная тема была любопытна — тут открывались большие возможности. Просто пока не ясно какие. Химики тоже постарались — сделали аппарат, который переводит жидкий фентонил в газообразный. Поставил задачу накопить большой объем для разных внештатных ситуаций. Чтобы потом не пришлось экстренно все это синтезировать. Пришлось, отпустив Лену домой, заполнять всякие разные документы, запросы и заявки. Все это согласовывать несколькими звонками в Большой Дом по спецсвязи.
Пока шла суета, Равиль пригласил в свой кабинет, заварил кофе. Напиток у него оказался очень ароматный, турецкий. Я попросил вторую кружечку.
— Для дарагого человека ничего не жалко. Орлов, будь человеком, покажи свою знаменитую татуировку! Весь Комитет бурлит
— Да откуда они узнали⁈ — возмутился я
— По управлениям рассылают дайджест зарубежной прессы. Тебе не приходит?
— Мне не до дайджестов — я расстегнул рубашку, спустил рукав. Арни красным глазом уставился прямо на Равиля.
— Ай, хорош! Просто песня. Кто этот страшный товарищ с наполовину железным лицом?
— Робот один. В одной фантастической книжке прочитал. А знакомый вьетнамец набил по эскизу.
— И как только не испугался? Цинев за меньшее погоны срывал!
Тут я засмеялся. Если уж не сорвали — теперь и не сорвут. Хоть вторую бей. На другое плечо. А что? Усилим Терминатора Хищником. Там, где он целится своим зеленым треугольным лазером. Это будет огонь! Хищник он вообще, наш. Сколько сидел возле базы повстанцев и советских инструкторов в джунглях? Пальцем никого не тронул. А две группы американского спецназа на ноль помножил. Служу Советскому союзу, товарищ Хищник!
— Чего смеешься? — поинтересовался Равиль, наливая мне кружку
— Да анекдот вспомнил. Подходит сын к отцу и говорит: Пап — Я хочу татуировку.
— Неси ремень ща набью.
Касымыч смеялся так, что слезы из глаз.
— Держи, подарок тебе — директор залез в сейф, достал какой-то опечатанный пакет. Вскрыл упаковку, там оказался необычный дульник. На автомат.
— Что это?
Я повертел устройство в руках. Необычное.
— Пламегаситель? Глушитель? Судя по клейму — что-то американское.
— Вспышку он тоже гасит — покивал Равиль — И звук снижает. Это «специальный дульный компенсатор». Три в одном. Экспериментальный вариант, в серию еще не пошел. Собирается делать американская фирма… — директор взял сопровождающие документы — Ага, ДиК. Ты кстати, знаешь, что дик — это член по-английски?
— Знаю. А третья функция какая?
— Снижает подброс ствола. Твои громовцы жаловались, что Скорпионы при стрельбе сильно ведет. А если накручивать глушитель — еще и баллистика пули меняется. Цени! ПГУшники считай персонально для тебя уперли ДиКовский СДК. Сделан — Равиль опять обратился к документам — Из оружейной стали по стандарту мил-спек!
Звучало это круто. «Членовские» круто поработали.
— Так он на Скорпионы не встанет!
— Я тебе зачем его показываю? — директор отобрал у меня игрушку — Попытаемся сделать что-то похожее для вас. А заодно армейский спецназ обслужим.
— На калаши их ставить?
— На них родимых. Так что заглядывай через недельку другую к нам, у нас тут в подвале есть свой тир — первым попробуешь.
Я посмотрел на часы.
— Равиль! Горю. Жена уже ждет.
— Алейкум ассалям Коля, заходи! Постоянный пропуск я тебе оформлю.
Глава 4
Каждую вторую среду в ГРУ под председательством Ивашутина собиралось совещание с ПГУшниками. Причем на самом высшем уровне — приезжал лично глава внешней разведки генерал Сахаровский. 3-го июля пригласили на совещание и меня — пришлось надевать костюм, галстук, полировать тряпочкой туфли.
— Теперь всегда ходи в цивильном, привыкай — озадачил меня тесть перед встречей. Алидин внезапно заявился в дом Авиаторов, начал учить жизни. Он же и взялся посвятить меня во все расклады.
— Сахаровский на должности начальник ПГУ назначен недавно, еще не до конца во всем разобрался. Пока во всем слушается Петра Ивановича.
— Во всем — это в чем? — поинтересовался я, разглаживая галстук. Посмотрелся в зеркало. Пороховые оспины уже почти полностью сошли, но морда лица все-равно выглядит какой-то помятой. И вроде взял вчера в Коктейль-холле всего один бокал пива, а под глазами мешки, глаза не блестят. А должны гореть! Как у того же Арни на плече. Чтобы все видели — вот он чудо-богатырь Орлов. Герой и гордость советского спецназа.
— Во всем, значит, во всем. В зарубежных резидентурах постоянно происходят дрязги между пгушниками и военными разведчиками. Переходят друг другу дорогу, ссорятся, доносы строчат. Пока Сахаровский всегда соглашался с Ивашутиным в кадровых вопросах.