Даша, ощутив ностальгию, с улыбкой покачала головой.
Аня часто говорила ей, что она смелая. Когда была не согласна с «тройкой» на экзамене по основам журналистики, но промолчала, потому что не хотела конфликтовать с преподавателем, а Даша пошла к декану и добилась для нее пересдачи. Когда не верила в себя и не отправляла резюме в журнал, где мечтала работать, а Даша убедила ее сделать это и даже сидела рядом, пока она негнущимися от страха пальцами печатала сопроводительное письмо. Когда постеснялась сказать визажистке, что ей не понравились свадебный макияж и укладка, но, сдерживая рыдания, призналась в этом Даше, а та за полчаса нашла другую, которая быстро приехала и исправила ситуацию.
— Менять то, что не нравится — смело. Жизнь свою менять до тех пор, пока не будешь по-настоящему счастлива — смело! — с каждым новым предложением Аня говорила громче и как будто трагичнее. — Не страшно не хотеть идти на свой день рождения. Страшно — не мочь признаться себе в этом. Вот ты можешь! А я бы не смогла.
Даша больше не улыбалась, а ошеломленно молчала. Она ожидала от подруги чего угодно в ответ на фразу «я не хочу идти на праздник» — духоподъемного подбадривания, слов поддержки, да просто объятий в конце концов… Чего угодно, только не этого.
Речь, которую она только что услышала, напомнила ей отрывок из монолога какой-нибудь очень несчастной героини произведений русской классической литературы в момент отчаяния, но не словами, а тем, что за ними стояло.
Даша сначала не могла разобрать интонацию, с которой говорила Аня, а когда наконец узнала ее, забыла и об Олеге, и о своем плохом настроении, и о том, что не хочет вечеринки, потому что от каждого слова, произнесенного подругой здесь, в полутемном кирпичном коридоре, веяло всеобъемлющим сожалением. Тем самым гнетущим тоскливым сожалением, с каким люди обычно говорят о чем-то уже давно потерянном, невозвратимом, но до сих пор очень дорогом и желанном.
— Не просто не испугаться своих «неправильных», — Аня изобразила воздушные кавычки, а потом сжала губы и часто заморгала, смотря вверх, — эмоций, а проживать их, как бы тяжело ни было — это смело. Ты очень смелая, моя. И твоей смелости всегда хватало на нас обеих. Это делает тебя в моих глазах сверхчеловеком. Вот, что я вижу: сверхчеловека в теле хрупкой девушки. И ты представить себе не можешь, как я горжусь тем, что этот сверхчеловек — моя лучшая подруга.
В ее глазах появились слезы, и в ту же секунду она обняла Дашу так крепко, что та почувствовала быстрые удары ее сердца.
Какое-то время они стояли неподвижно, а потом Даша осторожно взяла подругу за плечи, слегка отодвинула от себя, пристально посмотрела на нее и с подозрением спросила: «Нютик, у тебя все в порядке?»
Аня молчала. Может, рассказать? Про Глеба — и вообще. А что рассказать? Что он не сделал ей комплимент, а она так распереживалась из-за этого, что вместо того, чтобы выслушать Дашу, наговорила глупостей? Стало стыдно: дурацкие чувства! И зачем она позволила им управлять ей? У нее все нормально, а она выдумывает какие-то проблемы. Сама же накручивает себя.
Или все-таки рассказать?
Даша не отрывала от нее взгляда и чувствовала: прямо сейчас между ними случится голая, неприкрытая переносными смыслами, откровенность.
Музыка в лофте вдруг зазвучала громче: казалось, она прямо сейчас ворвется в коридор и затопит его до потолка.
Аня приоткрыла рот, будто хотела что-то произнести, но тут раздался звонок телефона.
— Фак, — Даша вздрогнула, резко наклонилась к лежащему на полу клатчу, достала оттуда телефон, провела пальцем по экрану и включила громкую связь.
— Кериды[9]! Ке коньо? Вы почему так долго? Мне зайти? — ритмично зазвучал из динамика недовольный голос.
— Сейчас будем. Дай нам минуту, — словно маленькая девочка, упрашивающая маму еще погулять, ответила Даша, отключилась и в нетерпении обратилась к Ане. — Что случилось??
— Ничего, — помотала головой та и улыбнулась. — Просто хотела, чтобы ты вспомнила, какая ты смелая, и пошла на праздник. Это был… Мой…
Она задумалась на мгновение, а потом радостно крикнула: «Претост!»
— Это лучший претост, — нарочито-серьезно сказала Даша и, чтобы окончательно разрядить обстановку, потрогала сердцевину капронового цветка на лифе Ани, а потом выразительно цокнула. — Секс!
Та смущенно цокнула в ответ.
— Ну что, идем? — сказала Даша, подняла клатч с пола и убрала в него телефон. — А то Пати нас убьет.
9
Querida (