— Что, прости? — медленно произнесла она, удивленно моргая.
— Я про твою, — он перестал танцевать и кивнул на бокал в ее руке, — вредную привычку.
Даша молчала, пытаясь осознать происходящее. Олег прямо сейчас намекнул, что у нее проблемы с алкоголем? Да еще так по-хамски?
— Пат, что он творит? — негромко и напряженно произнесла Аня, наблюдая за этой сценой.
— Не знаю, — пробормотала та и машинально сыронизировала. — Его выступления в программе не было.
Аня кинула вопросительный взгляд на мужа. Он в ответ пожал плечами.
— Ты любишь выпить, Меркулова. Это ни для кого не секрет, — Олег слегка склонил голову, удовлетворенно разглядывая Дашу — словно наслаждался ее замешательством.
— Может, скажешь ему, чтобы он прекратил? — повысила голос Аня, поворачиваясь к Глебу.
— Не неси херню, — раздраженно бросил тот. — Как я ему это скажу?
Даша не двигалась. Она растерялась — не понимала, как себя вести, и уже пожалела, что пригласила Олега на свой день рождения. Очевидно: он нарочно пытается испортить праздник. Неожиданно в мыслях воспроизвелись слова подруги. «Он и делает это, чтобы тебя побесить. За косички дергает — как в первом классе. А ты ведешься. А он, великий манипулятор, этим наслаждается». В ту же секунду Даша пришла в себя. Она запрокинула голову, провела средним пальцем по широкому чокеру-надписи FUCK из стразов, а потом улыбнулась.
Тому, кто не был знаком с Дашей Меркуловой близко, показалось бы, что в этой улыбке нет ничего необычного — классическая светская полуулыбка, которую люди обычно берут с собой на вечеринки — но Аня, когда увидела ее, буквально замерла в ожидании. Она знала: этой улыбкой подруга запустила таймер обратного отсчета, и если Олег прямо сейчас не сделает ничего, чтобы его остановить, рванет скандал, от последствий которого, в первую очередь, пострадает он сам.
— Или ты не в курсе? — с явным удовольствием прищурился Олег.
«Три. Два. Один», — посчитала про себя Аня.
— Послушай, Воронец, — сладким голосом, будто собиралась рассказать ему добрую сказку, начала Даша и резко поменяла эмоцию на лице на ту, с которой профессиональные киллеры, если верить фильмам, производят контрольный выстрел в голову: ни капли сомнения в том, что человек уже мертв. — Если ты хочешь обсудить при всех вредные привычки, добавь в список две свои: траву и блядство.
Олег приподнял брови, удивленно глядя на Дашу. Она ответила ему насмешливым взглядом.
Аня посмотрела на Женю. Та сжалась, будто стала меньше в размерах. Несмотря на то что в лофте играла музыка, а окружающие особенно не реагировали на происходящее, Ане показалось, что наступила ушираздирающая тишина и все сейчас смотрят только на них.
— С травой я сам разберусь, — неожиданно жестко произнес Олег, замолчал на несколько секунд и продолжил говорить, загадочно улыбаясь. — А насчет блядства…
Его карие глаза заблестели. Даша напряглась.
— Да, я был бабником, но это…
Он нарочно сделал длинную паузу — держал ее внимание. Стоял уверенно- расслабленно — роскошно-небрежно стоял.
Даша не отводила от него взгляда. Черный джемпер на широкой молнии с пуллером[10] в виде контура большого серебристого квадрата, джинсы из черной матовой кожи, высокие белые кеды. «Топовый мужик», — помимо воли проскочило в голове.
— Потому что встречался с неправильными женщинами.
Олег сказал это безразлично-разочарованно, сделав едва заметный акцент на предпоследнем слове. Вместе с тем в его голосе звучала обида — он был как будто горьким. (Да, в голосе Олега Воронца в этот момент отчетливо ощущалась досада.)
Даше стало неприятно, но она состроила иронично-недовольную гримасу и усмехнулась.
— Ах, ну да. Теперь-то все по другому.
Женя нахмурилась и прикусила нижнюю губу.
— Теперь — по-другому, — серьезно повторил Олег слова Даши, а потом тоже усмехнулся. — Теперь мне наконец повезло. Я встретил правильную, особенную женщину. И ради нее готов меняться. Становиться лучше.
Он резко потянул Женю за руку, крепко прижал к себе сбоку и как бы невзначай бросил: «А еще, кстати, я сделал ей предложение. Мы скоро поженимся».
Танцующие рядом люди застыли в неуклюжих позах, наблюдая за происходящим со смущением и интересом одновременно.
— Хау на-айс[11], — громко протянула Даша.
Она нарочно произнесла это вслух: ей нужны были слова, ощутимые, щекочущие гортань, те, что смогут разбить ком из боли и, кажется, даже слез, вдруг возникший в горле.