Потаповский. Нина Михайловна, давай разберись с ней. Мне бы с тобой отдельно — времени мало.
Клава. Самый последний вопрос: гожусь я в смысле амуниции?
Рубцова. Давай иди в гостиницу. Всё!
Клава. Нина Михайловна, поймите меня правильно. Моя вообще профессия такая — находиться под водой. Там кромешная тишина, там ведь только сопишь. Я здесь целую неделю молчала на Конгрессе.
Рубцова. Ты уж взяла, я вижу.
Клава (смеется). Нет! Ни капли… ни капли после обеда. До обеда — да! И во время. А после — нет! Обед у меня был: килька на бублике. Съедаю в день меньше Мурзика. У меня кот Мурзик, гад, меньше банк килек за раз не съедает. Я думаю, купить ему банку кошачьей жратвы? Дорогая — ужас! Я думаю, а вдруг он есть не станет ихнего?
Потаповский (Рубцовой). Самое время нам сейчас о Мурзике!
Клава (Потаповскому). У нас борьба идет с Ниной Михайловной. Я считаю: не увозить же назад драгоценный напиток. Я начала осушать.
Потаповский. Теперь она про что?
Клава. Как мне советовали наши выездные, взяла я две по ноль семьдесят пять… вроде сувенира. До этого съездила в Индию одна депутатка из нашей депутатской группы. Она взяла на обмен семь утюгов. Представляешь, Нина Михайловна, она вернулась оттуда вся в бриллиантах. Но здесь утюги не идут. Вся делегация ими теперь гладит, потому что здесь за каждую услугу плати. И мне никто, кстати, лиры не предложил. Утюги везти назад и две по ноль семьдесят пять — это ж перевес будет, а меня в Комитете предупреждали: самое страшное — это перевес.
Потаповский. Давай, Нина Михайловна, найдем Клаве провожатого и отправим сувениры покупать?
Клава. А я не пойду — в Риме-то дешевле!
Рубцова. Ты чего так возбудилась? Ну-ка, успокойся, чего ты?
Клава. Увидела нашего мужика и чувств не скрываю. Кто меня осудит? Я патриотка, вот и все!
Рубцова. Не волнуйтесь, Алексей Николаевич, Клава, когда надо, может и помолчать.
Потаповский. Как раз настал момент!
Клава. Да вы скажите, когда надо: Клава, погружение — и все! Последний вопрос только!
Рубцова. Всё!
Клава. Она «блистательная», а я? Мне ж надо одеться, товарищ консул. Дайте мне провожатого. Пускай он меня в гостиницу и обратно отвезет. Я там переоденусь. Иначе, я в таком виде нанесу ущерб стране. Я с утра специально оделась для марш-броска по ихним шопам. У них очередей я тут не нашла, но мне сказали, что в Мэстрэ на распродаже ходят арабы и негры и цепочки прямо с шеи срывают.
Рубцова. Иди! Сама дойдешь, без провожатого! Тут рядом.
Клава. Ну, а что, нельзя помощника или шофера ихнего послать? Он бы проконсультировал меня по пути. Мне консультация нужна.
Рубцова. Иди и скорее возвращайся.
Потаповский. Не надо, Нина Михайловна, вполне достаточно вас одной. Повторяю: встреча неофициальная. Клава может отдыхать… расслабляться.
Рубцова. Сувениры, какие у кого остались, — принеси.
Клава. У меня вобла непристроенная. Давайте сделаем такой оригинальный подарок «блистательным», приурочим к карнавалу!
Рубцова. Сувениры, я сказала, хохлому!
Клава. Консул, вы на меня не смотрите так, не сердитесь. Я сейчас вернусь — вы меня не узнаете. Вставлю два нагретых утюга в уши, вместо бриллиантов — и «блистательные» потускнеют! Я правильно помню: налево по набережной, через канал по мостику?
Рубцова. Правильно — иди!
Клава уходит.
Потаповский. Зачем ты всех собираешь? Я тебе что велел? Отпусти их! Пусть гуляют, смотрят — когда еще увидят карнавал! Мы потом поедем с ней ужинать втроем… Давай-ка пойдем куда-нибудь — не дадут нам здесь спокойно поговорить.
Рубцова. Ну говори-говори. Вот, нет никого. Что ты оглядываешься?
Потаповский. Пойдем, у нас есть полчаса…
Рубцова. Алексей Николаевич, пока я еще за людей отвечаю!
Входит Хлоя в маске.
Хлоя. Я пришла сказать: там начинается карнавал, поэтому я ухожу, меня не будет.
Рубцова. Зайдите! Что вы там остановились в дверях?
Хлоя. Нет-нет! Спасибо! Я поднялась сюда, чтобы вас предупредить….