Рубцова. Подождите, с вами хотят побеседовать. Снимите маску.
Хлоя зашла, но осталась у двери.
Потаповский. Потаповский Алексей Николаевич — консул Советского Союза.
Хлоя. Садовская — искусствовед Советского Союза.
Молчание.
Потаповский. Прокатились на гондоле? (Пауза.) Много взял с вас, каналья?
Хлоя. Совсем ничего — у меня уже нет денег.
Рубцова. Зачем же вы сели без денег?
Хлоя. Вот подарил мне маску.
Рубцова. Снимите, я вам сказала, это безобразие с головы!
Потаповский. Занятная маска. Прогулка, значит, была короткой?
Хлоя. Он оказался неаполитанец. Такой трудный акцент у него — я не все поняла.
Потаповский. Бесплатно проехались — авторитет, значит, советский срабатывает у простых итальянцев?
Хлоя. Он показал, что коммунисты стоят у витрин. Сказал: стыдно, нехорошо — большая страна, космос…
Рубцова. Здесь вы все поняли!
Потаповский. Вы, если нам все это говорите, то подойдите.
Рубцова. Снимите с головы эту похабщину!
Хлоя. А может, все-таки вы подойдете к женщине? Я ведь не служу у вас в МИДе.
Потаповский (подходит). Какая колючая! (Пауза.) Давайте помнить, что мы с вами в чужой стране.
Хлоя. Это для вас она чужая!
Рубцова. Не забывайте, с кем вы говорите!
Хлоя. Вы — работник советского посольства? Прошу разрешить мне провести этот вечер одной, там… в Венеции… Это необходимо для моей работы. Я изучаю итальянскую культуру, пишу книги по искусству Возрождения. Я тридцать с лишним лет изучаю Возрождение. Я должна видеть карнавал — вот! И я первый раз попала в Италию. Отпустите меня, пожалуйста, товарищ консул, я не уроню достоинство советского человека. Сведениями о нашей армии я не располагаю…
Рубцова. Я считаю — вы должны быть здесь. Вас взяли из-за языка. Вы должны помогать работать делегации. Я как руководитель требую, чтобы она осталась!
За окном шум, восклицания уличных торговцев, грянуло несколько оркестров. Вспыхнули и затрепетали бенгальские огни.
Потаповский. Так! Кажется, приехала! Ну-у, Нина Михайловна, давай… выясни тут… (Выходит.)
Хлоя. Хорошо, я останусь, но вас я переводить не буду!
Рубцова. Ну-ка, хватит, успокойтесь! Хват!
Хлоя. Я должна сказать наконец, хоть я вас и мало знаю: вы жестокая, темная, невежественная женщина!
Рубцова. Ну все! Ты меня достала! В другое время я бы тебя по стене размазала.
Хлоя. Я говорю на трех языках, но не знаю вашего номенклатурного арго!
Рубцова. Тебя отсюда отправят под конвоем в аэропорт — и в Союз! Ты в жизни никогда ничего не увидишь! Будешь сидеть дома. Это я тебе обещаю!
Хлоя. За что нас так наказал Бог — послал вас, чтобы вы столько лет пытали людей! Мне хватит Италии до конца дней. Одну ночь в Венеции можно вспоминать всю жизнь!
Рубцова. Так! А теперь в себя придите. (Громко.) Придите в себя! Слышите, Хлоя Матвеевна, давайте успокаиваться!
Входит Катя, внося шлейф уличного праздника.
Великолепно одета, весела, возбуждена.
Катя. Здравствуйте! Такое количество арбузов съели — ужасно! Утром вылетел из Монако… Татьяна говорит летчику: Майкл, вы случайно не знаете, где можно поесть хороших арбузов? Ну, он говорит: плиз, мэм, надо сесть где-нибудь в Провансе. По телефону заказали Прованс. Сели. Подъехали, набросали — нагрузили целую машину в самолет. Майкл взлетел, усами вертит, кричит: перевес, мэм, выбрасывайте кавуны. Он французов не любит. Начал бомбить сверху, в одну машину попал на капот — я думала, умру от смеха. Майкл потом хохотал всю дорогу. Татьяна в виде наказания поселила его прямо в «Марко Поло».
Молчание.
(Достала сигареты.) Хотите?
Хлоя. Не курю… (Пытается успокоиться.) Но все равно давайте!
Катя. А вы?
Рубцова. Я курю свои.
Катя. Подруга привезла. Она — шахиня, у мужа заныкала. Ему султан, я забыла, с каких эмиратов, присылает. Ленка себе отсыпала на дорогу.
Хлоя (затянулась). Какой странный аромат! Это роза?