Дальше пошла обычная работа: отчаянный стук в дверь, короткое объяснение и выталкивание людей из все сильнее затягиваемого дымом коридора. «Пробомбив» все двери горящего крыла, срывая повязку в тамбуре у лифтов, до которого еще не дотянулась вонь горящей помойки (именно так пахнут пожары), Рамазан продолжал командовать дальше:
-Все! Здесь или больше никакого нет, или им не повезло. Дальше работа пожарных. Игорь, мы с Мишкой и Николасом двинем в другое крыло — будем оттуда народ эвакуировать. А ты дуй вниз, на вахту, вызывай пожарных!
Не дожидаясь лифта, Уфимцев кубарем скатился по крутым ступеням лестницы с восьмого этажа. Впрочем, его растрепанная фигура не произвела никакого впечатления на бабушку–вахтершу, видавшую на своем посту разные виды.
-Пожар? — равнодушно протянула она, — Вот телефон, вызывай. Мне проблем за ложный вызов не нужно!
-Да ты нос высуни на улицу, посмотри! — бешено прохрипел Игорь.
-Звони, мне–то что… — ответила бабка и шлепнулась обратно в свое кресло.
…После того, как пожарные, поднявшись на лестнице до восьмого этажа, пролили из брандсбойтов комнату погорельцы Марии, (в результате чего обои жилья Николаса этажом ниже дружно отвалились, а в разбухших шкафах перестали закрываться двери), обещали прислать акт и уехали восвояси, на этаже появилась хозяйка комнаты. Бродя растеряно по почерневшему от копоти линолеуму среди обгоревшей утвари, она повторяла по–испански только одну фразу: «Проклятый русский телевизор!»
Африканец Николас сидел у стола с раскисшими остатками тризны по Жан–Клоду и рассеянно цедил водку из оставшейся бутылки.
-И как ты все это оцениваешь? — проговорил Уфимцев, усевшись рядом с ним на мокрый от пены стул, — Может, дух Клода таким образом решил о себе напомнить?
- Жан–Клод был христианином. А я похож на жреца вуду? — пробурчал Николас, — Все просто. Эта курица Мария включила телевизор. «Телек» старый, ламповый, в нем произошло короткое замыкание. Курица выдернула штепсель из розетки и, не посмотрев толком, пошла на пятнадцатый этаж к землякам. Пока она там спрашивала почти целый час, телек разгорелся… Я всегда говорил, — неожиданно заорал двухметровый негр, бешено вращая карими зрачками в орбите красноватых белков, — что наши дасовские латиносы — раздолбаи!!! Эта курица постоянно забывала выключать воду в туалете, топила нас постоянно. Иди посмотри: у нас в сортире специальный зонтик висит. Я с ним на унитазе сидел, бля!!!
-Наводнение во время пожара в «доме активного секса», — вздохнул Игорь, — почти как в поговорке, — Ник, может, тебе хватит водку пить?
-Не хватит, — просипел негр, заглатывая очередной стакан, — Я водку всегда допиваю. Иначе она ви–ди–хнет–ся!
В «свою» комнату Игорь вернулся пропахшим дымом и водкой. Счастик уже спал в своей половине, накрывшись с головой одеялом от электрического света настольной лампы, пробивавшейся с «половины» Мазурина. Леня сидел за столом и читал книгу.
-Сессия у тебя закончилась, а ты все учишься, — присел рядом с ним на кровать Уфимцев, — Пошел бы развеялся…
-Как ты? — уточнил Мазурин, — ты же знаешь, что я водку как–то не очень… У меня от нее вся физия пятнами красными покрывается… Да, кстати, как прошли поминки?
-Наводнение во время пожара в публичном доме. В прямом и фигуральном смысле.
-То–то от тебя дымом пахнет. Я слышал, пожар в соседнем крыле случился. Естественно, без твоего участия не обошлось… Любишь ты всякие приключения! — спокойно заключил Мазурин.
-Ну, не на тебя же, ботаника, равняться!
-Сейчас будешь прибедняться. Ты же на курсе не хуже меня учился. Скажи: какого рожна ты на заочное отделение перевелся? Только не вешай мне лапшу на уши об исторических процессах, о стране, которая встала на дыбы в то время когда мы, как школьники, сидим за партами…
-Не буду. Потому что ты сам знаешь, что это — правда. Жизнь проходит мимо, Ленька. Настоящая жизнь, не по учебникам. Знаешь, когда я принял решение перевестись, то впервые в мае почувствовал себя человеком. Весна, на Воробьевых горах цветут яблони, я молод, полон сил — весь мир передо мной и не нужно заморачиваться предстоящей сессией… Мы же всю сознательную жизнь заморачивались: сначала, в школе, контрольные, экзамены… Только в армии слегка отпустило — сопки, тайга дикая. Только не мне тебя объяснять, что в армии сильно не расслабишься даже под дембель. Один раз попытался — ночь на киче у «красначей» провел, а им, беспредельшикам, похеру — «дембель» ты или «дух»… А потом опять — коллоквиумы, зачеты, сессии… А за окном была весна… Скучно мне стало, а душа пела… Я захотел жить, дышать полной грудью и …