В нашем отделе Института физики, а позже, в отделившемся от материнского тела, институте, собрались представители многих национальностей и нацменьшинств. И греки, и курды, и "татреби" (татары — груз. яз.). Под это название в Тбилиси исторически попали и персы и азербайджанцы и этнические татары. Было несколько поляков, из семей оставшихся с незапамятных времен, и абхазцы, тогда еще не противопоставляющие себя общенациональной грузинской культуре, и украинцы, оставшиеся со времен строительства царским правительством закавказской железной дороги. Были и русские, приезжавшие "усилить направление", которые, как правило, старались пробиться в руководящие слои, используя свои дипломы, полученные где-нибудь в Москве или Ленинграде, и негласную квоту по кадровому составу в республике, "спущенную" с самых высоких партийных верхов.
Новый институт, уже готов был вылупиться из старого Института физики, хотя не имел пока еще даже своего законного названия. А отдел быстро поглощал все новых и новых специалистов, вырастал под прикрытием умудренного жизнью "Элефтера", прошедшего, в частности, школу Петра Капицы и Резерфорда в Англии, и под финансовым покровительством "высоких лбов" Министерства обороны, раньше всех понявших смысл этого экзотического плода под названием "кибернетика", созревающего в переплетенных ветвях смежных дисциплин.
Наши "кибернетические" семинары стали привлекать всеобщее внимание научно-технической интеллигенции города и являлись поводом для страстных дискуссий на тему "искусственного интеллекта", "может ли машина мыслить" ("голубая мечта" технарей того времени) или роли вычислительных машин в управляющих процессах, в будущем освоении космоса и т. д. Мы стали знакомиться с коллегами, или лучше, сподвижниками из других институтов, городов и республик, создавая свою "среду обитания". Можно привести характерную оценку того времени, которая приведена в публикации, посвященной истории этого вопроса.
"В шестидесятые годы в России кибернетика была существенной частью культурного фона"- формировала общественное сознание, являлась одной из властительниц дум. Примечательно, что на обсуждении доклада "Автоматы и жизнь" академика А. Н. Колмогорова ("физик") выступал не просто наследник выдающегося лирика — А. С. Есенин-Вольпин, а и как известный диссидент и правозащитник. Мощная просветительская функция реализовывалась энтузиастами через популярные журналы "Техника-молодежи", "Знание-сила", "Квант" (Приложение, Е. В. Злобин, РГГУ, "О некоторых проблемах генезиса информатики в России").
К этому времени в отделе уже появилась центральная идея, выработанная в ожесточенных спорах на семинарах — создание оптической вычислительной машины, превосходящая по объему памяти и быстродействию имеющиеся электронные, зарубежные аналоги. Я почувствовал себя в этой обстановке, как рыба в воде. Все-таки у меня была неплохая база, основа для экспериментальных работ и научных поисков — мое солидное университетское образование, мои минские профессора, преподаватели. Работа доставляла удовольствие и продвигалась во многих направлениях нашего отдела. Я стал разрабатывать перспективные элементы будущей оптической вычислительной машины, но для увязки их в работающую систему нужны были свежие идеи.
Так, вместе с коллегами, мы подошли к совершенно новой теме тех лет — волоконной оптике и жидким кристаллам. Пришлось мне заниматься и химией органических соединений для поиска носителей оптической памяти. Это было внешне красивой, эффектной разработкой и привлекало внимание "вышестоящего начальства", тем более, что мы умели придать должный вид нашим опытным образцам для демонстрации посетителям. Все продумывалось — темная комната, голубые вспышки света при нанесении информации на плоские матрицы, стирание картинки другим световым источником и т. д.
Я называл это театрализованное мелкое жульничество — "делать начальству темную". При посещении нашей "темной" Президент Академии Наук того времени — Александр Несмеянов, — долго сидел с нами в темноте, но мне показалось, что он не вполне разобрался в механизме оптического преобразования, что еще более повысило наши шансы на получение дополнительного финансирования. Кстати сказать, это была моя первая встреча с одним из "Президентов" в рабочей обстановке. И конечно, я не думал тогда, что это станет рутинным действом — встречать Президентов Академии, демонстрировать им "наши игрушки" и выбивать "денежное довольствие" для постепенно увеличивающейся команды нашего отдела, а позже и Института кибернетики Академии наук Грузинской ССР.